Путинские «патриоты» всё никак не могут примириться с образом Сталина-революционера. А либералы по-прежнему оплакивают капиталистов, которых якобы «Сталин истреблял по классовому признаку». Политику уничтожения буржуазии как класса в СССР эти гнилые либералы именуют «социальным расизмом».

Например, Сталин говорил, что

«Состоятельная буржуазия — наш непримиримый враг. Её богатство зиждется на нашей бедности, её счастье — на нашем горе.»

Но давайте послушаем позицию либералов насчёт этих слов:

  • «При всем моем уважении к Иосифу Виссарионовичу в его заявлении так и сквозит социальный расизм», — пишет Аскольд Шайзенман.

Социальный расизм — это основа идеологии буржуазии, которая господствует в буржуазном обществе.

Ни для кого не секрет ходящее в буржуазном обществе отношение к «менее успешному» человеку как к конченному «лузеру», «неудачнику», который «не желает работать» и «не умеет делать бизнес». Наивысшее выражение вся эта людоедская идеология находит в фашистских предложениях «стерилизовать нищих, дабы нищие не плодили нищету в обществе».

Однако буржуазное и крайне высокомерное отношение богатых к бедным — капиталистов к пролетариату — эти дипломированные буржуазные идеологи «социальным расизмом» не считают. Это для них такое отношение, которое «рабочее быдло» как раз-таки и заслуживает. Для них «социальный расизм» — это пролетарское отношение к буржуазии как к грабителям, эксплуататорам и убийцам. Буржуа, по их мнению, имеет право презирать своих наёмных рабов — пролетариев. Пролетариат же — напротив — не имеет права презирать своих Господ-рабовладельцев — капиталистов. Это-де «социальный расизм».

  • «Так что ни о каком равенстве в Стране Советов и речи не может идти», — пишет Аскольд Шайзенман.

Классическая демагогия от штатного буржуазного пропагандиста.

Буржуазная демократия, при которой пролетариат лишён права управлять государством, для них одна является «равенством». Если же пролетариат, захватив власть в стране, лишает буржуазию права управлять государством — это-де «неравенство».

Да, формально — это неравенство по отношению к управлению государством. При диктатуре пролетариата к управлению государством допускаются «всего лишь» одни только рабочие, крестьяне, учёные, медики, учителя, инженеры и прочие труженики, но капиталисты с помещиками — не допускаются. Однако неравенство при диктатуре пролетариата гораздо ровнее неравенства при буржуазной демократии.

Следовательно, буржуазная демократия по отношению к трудящимся массам менее демократична, нежели пролетарская диктатура, которую пролетариат при опоре на массы и осуществляет.

Однако при социализме существует такое равенство, какого не может быть при капитализме в принципе: а именно равенство всех людей по отношению к средствам производства!

  • «Если даже забыть про социальный геноцид, выразившийся в уничтожении и преследовании тех классов, что согласно марксистской теории были «паразитическими», то все равно, социальное неравенство вовсю процветало в СССР», — пишет Аскольд Шайзенман.

Меняется эпоха, меняется строй. И эта смена невозможна без применения систематического классового насилия со стороны классов свергающих по отношению к классам свергаемым.

Как контрреволюционная буржуазия ранее уничтожала революционных рабочих до революции — точно также и революционные рабочие уничтожают контрреволюционную буржуазию как класс после революции.

Причём не путём физического уничтожения людей, а путём отмены частной собственности, без которой конкретный буржуа перестаёт быть буржуа, а буржуазия уничтожается как класс. При этом преследуется не сам буржуа, который, лишившись собственности, перестаёт быть буржуа, а буржуазный контрреволюционер, который идёт с оружием в руках свергать победившую революцию.

Кое-какое «неравенство» в СССР действительно было. Однако при Ленине и Сталине оно, во-первых, было обусловлено неравенством труда (за неравный труд — неравную оплату), а не неравным отношением людей к капиталу, а во-вторых, оно ОТМИРАЛО вместе с отмиранием коренной противоположности между физическим и умственным трудом, между городом и деревней.

Чем квалифицированнее становились рабочие и колхозные массы в СССР, приближаясь по своему культурному уровню к уровню инженеров и мастеров, бригадиров и руководства, чем меньше становилось отставание деревни от города — тем менее значительным становилось это неравенство.

И вот наш Аскольдик берёт отмирающее неравенство в сталинском СССР, обусловленное неравным трудом людей, и приравнивает его к растущему неравенству в путинской России, обусловленному неравным отношением людей к средствам производства — и говорит, мол, СССР и РФ — это-де «одно и то же»!

  • «То же крестьянство было серьезно поражено в правах, по сравнению с городскими рабочими — долгое время они вообще были лишены государственного пенсионного обеспечения, а размеры пенсии горожан и сельчан сравнялись только в 91-м году», — пишет Аскольд Шайзенман.

Как он ещё про паспорта не вспомнил?

Наш «уважаемый» Аскольдик хочет сказать, что крестьяне не участвовали в управлении государством через сельские Советы? Большевики заранее предупреждали, что руководящим классом в революции и в строительстве социализма и коммунизма является пролетариат, а крестьянство — это опора городских рабочих в революции и строительстве. Следовательно, рабочий класс при социализме играет роль руководителя, а колхозное крестьянство — роль вспомогателя. А отсюда и не совсем равные права.

Ну а пенсии? Велики ли были «пенсии» крестьян в царской России или при Временном правительстве? В том-то и дело, что колхозные крестьяне своим трудом пополняли колхозную казну, а не фонды народного потребления. Потому и плюшек от Советского государства колхозные крестьяне получали меньше, чем городские рабочие. Но, видимо, у Аскольдика иное понимание справедливости.

  • «Ну а как вам унижение производственной и научной интеллигенции, когда инженер на производстве, отучившийся 5 лет в институте, получал зарплату меньше чем простой рабочий, чья роль в производственном процессе была гораздо меньше?», — пишет Аскольд Шайзенман.

Был такой левацкий перегиб в практике социалистического строительства в середине-конце 20-х годов в СССР, как введение уравниловки в качестве основной формы оплаты труда. Однако к началу 30-х большевики сами же преодолели уравниловку, которая провалилась, и ввели сдельную оплату труда, которая также зависела и от квалификации работника, его подготовки, навыков и умений и которая отлично себя зарекомендовала.

Большевики умели признавать свои ошибки и неудачи. Однако про отмену уравниловки наш Аскольдик предпочитает не вспоминать. Его умолчание этой детали создаёт ложное впечатление, будто уравнительная система оплаты труда действовала в весь Советский период истории.

  • «Так что говорить о справедливости в Союзе может только человек, вообще ничего не знающей о той жизни», — пишет Аскольд Шайзенман.

А много ли знает Аскольдик? Как видим, он не знает нихера. Но мнит себя при этом дофига-умным, что Аскольдика совершенно не красит, а выставляет его в самом отвратительном свете перед людьми знающими и разбирающимися во всех противоречиях и причинно-следственных связях между теми и иными событиями и изменениями в той Советской жизни людей.

товарищ Святов