4.ТАКТИКА ПРАВОЙ ОППОЗИЦИИ

Борьба этой первой оппозиции после Октября с партией весьма показательна для последующих разногласий в партии. Она является своего рода предысторией фракционной борьбы в нашей партии. Оппозиция была, правда, еще не оформленная. Против основной линии партии выступали просто отдельные маловеры и нытики. Расхождения с партией выявляли они по отдельным вопросам, но без общей платформы. Антипартийный характер их выступлений проявлялся все же довольно ярко. Каменев, Рязанов, Милютин обнаруживали, например, полное непонимание большевистской дисциплины и самой большевистской партийности. Два раза ЦК повторял свой ультиматум по отношению к своему меньшинству и другим правым с требованием «полного подчинения решениям ЦК и его линии, отказа от саботажа его работы и от дезорганизаторской деятельности». После известного обращения ЦК ко всем членам партии с беспощадным разоблачением всей недостойности поведения правых — Каменев, Рязанов, Ларин, Милютин, Дербышев, — выступают с заявлением в ЦК, в котором не только не открещиваются от своей линии, но еще протестуют против создания «особого режима для отдельных членов партии как в смысле трактования их в погромном стиле против нас, так и в смысле требовании от нас каких-то особых подписок»{1}. Свое личное убеждение они ставят выше решений ЦК и выше партийной дисциплины: «Ваше же требование “во всех выступлениях проводить политику ЦК”, с которой мы в корне не согласны, представляет из себя неслыханное требование выступать против собственных убеждений»{2}. Особенно возмутительно держал себя Рязанов. Свои оппортунистические действия он прикрывал со свойственным ему пафосом ссылками на «принципы революционной социал-демократии», в отступлении от которых он обвинял большинство ЦК. Глубоко принципиальная линия ЦК выставлялась им игрой политических комбинаций.

Солидаризируясь с меньшевиками, Рязанов резко ополчается на ЦК за его категорические требования о создании большевистского большинства в составе нового правительства во главе с тов. Лениным и в особом обращении в ЦК заявляет, что подобные «требования только компрометируют партию пролетариата»{3}. Как неоднократно подчеркивал ЦК в своих обращениях, оппозиция пыталась брать измором партийные учреждения, саботируя работу. Выступления оппозиции не ограничивались рамками партийных учреждений: неоднократно представители ее выступали с критикой решений ЦК на заседаниях ВЦИКа, Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов. Приемы и методы борьбы этой оппозиции встречаются и в последующих оппозициях. Пока что отметим это характерное противопоставление своей линии политике «руководящей группы ЦК». Большинство ЦК во главе с т. Лениным выставляется в виде группы ЦК. Таким образом, в первые месяцы после Октября на первом крутом повороте истории мы встречаемся с оппозицией откровенно оппортунистического характера. Впрочем, кое-где проявлялась и «левая» оппозиция, преимущественно в вопросе об учредительном собрании. «Левая» точка зрения выражалась т. Стуковым на заседаниях Московского областного бюро. Тов. Стуков высказывался против самого созыва учредительного собрания — при всяких обстоятельствах, как обычного парламентского учреждения{4}. Такая недиалектическая постановка вопроса об учредительном собрании исключала ленинскую тактику изживания массами своих конституционных иллюзий. В случае ее торжества такая точка зрения принесла бы не меньше вреда делу революции, чем откровенно оппортунистическая позиция правых. «Левая» оппозиция имела место и в предшествующий период, период борьбы за власть. В то время как апрельскими тезисами Ленина предусматривалась тактика, рассчитанная на борьбу за массы, «левые», перескакивая через этапы, выставляли несвоевременные, не соответствующие моменту лозунги. Партия в 1917 г. вела борьбу с Богдатьевым, выдвинувшим еще в апрельские дни «левый лозунг немедленного свержения Временного правительства, когда к этому не было предварительных предпосылок.

«Левый» оппортунизм возглавлялся, с другой стороны, Троцким, вступившим только что в партию. Партия во главе с Лениным настороженно смотрела на новых своих союзников — Троцкого с его сторонниками (так называемыми межрайонцами). В самом начале Февральской революции Ленин в своих письмах из Швейцарии подчеркивал особую опасность троцкизма с его примиренчеством и с показным интернационализмом, интернационализмом на словах. На апрельской конференции 1917 г. Ленин несколько раз отмежевывался от троцкизма с его теорией перманентной революции, с непониманием роли крестьянства, а значит и роли мелкой буржуазии в революции, с перескакиванием через этапы: «Троцкизм, — говорит Ильич, — без царя, а правительство — рабочее». Это неверно. Мелкая буржуазия есть, ее выкинуть нельзя»{5}. С большой опаской и сомнениями вступал Троцкий в партию. Запись Ленина на конференции межрайонцев (в мае 1917 г.) дает нам яркое представление о колебаниях героя перманентной революции: «Троцкий взявший слово вне очереди тотчас после меня…): С резолюциями (т. е. резолюцией о вступлении межрайонцев в партию большевиков. — М. Г.) я согласен целиком, но вместе с тем я согласен постольку, поскольку русский большевизм интернационализировался. Большевики разбольшевичились — и я называться большевиком не могу. В основу ценза можно (и должно) положить их резолюции, но признания большевизма требовать от нас нельзя»{6}. из сообщения Мельничанского, одного из таких сторонников Троцкого, мы узнаем, с какими предосторожностями вступал Троцкий в партию. Он особенно озабочен был, чтобы межрайонцы вступали бы компактной массой в партию и, таким образом, создавалась бы для него реальная возможность борьбы с «режимом Ильича». Верный своей теории «перманентной революции», Троцкий, хотя вынужден был формально признавать ленинские лозунги, одновременно выдвигал собственные установки, расходящиеся с линией партии. Он продолжал пропагандировать свой старый лозунг «революционного рабочего правительства». На первом же этапе революции 1917 г. Троцкий выставлял требование немедленного низвержения Временного правительства, выступал с требованием об очищении советов от представителей мелкой буржуазии города и деревни, иначе говоря, организации «чисто пролетарских советов».

Перед самым Октябрем и в Октябрьские дни Троцкий проявлял большую активность, но он входил в Октябрь с другим планом восстания, с другими перспективами победы, нежели партия. Не случайно Троцкий не был избран в практический центр, созданный накануне Октября для непосредственного руководства восстанием. Троцкий шел на восстание, как отмечает т. Сталин, под своим собственным флагом. В отличие от Зиновьева и Каменева, которые шли на восстание из-под палки, по выражению т. Сталина, «Троцкий шел на восстание добровольно. Но он шел не просто, а с оговорочкой, которая уже тогда сближала его с Каменевым и Зиновьевым»{7}. Неверие в возможность победоносного социалистического строительства — вот что сближало позиции Каменева и Зиновьева, с одной стороны, и Троцкого — с другой. Троцкий подчеркивал уже в то время невозможность победы социализма в одной стране. Победа революции в России для него не имела самостоятельного значения, самая победа пролетарской революции допускалась только в случае своевременной помощи извне, в форме государственной поддержки западного пролетариата. «Мы входили в Октябрьскую революцию, — сообщает Троцкий теперь с большим запозданием, — с глубоким убеждением в том, что переворот в России не может иметь самостоятельного и законченного характера. Успехи социалистического строительства растут вместе с его противоречиями, и успехи были бы неизбежно поглощены противоречиями, если бы Советская республика не была поддержана в дальнейшем успехами международной революции»{8}.

Другая установка была у партии. Под руководством Ленина мы шли в бой за пролетарскую диктатуру, за построение социалистического общества в Советской России, которая должна была стать и стала базой и передовым оплотом международной революции. Троцкий не верил в силы пролетариата, отрицал союз пролетариата с трудящимися массами крестьянства, и как правые отрицал социалистический характер Октябрьской революции. Таким образом, в конечном выводе, правый и «левый» оппортунизм сближались в оценке Октябрьской революции, в потере социалистических перспектив развития.

Генеральная линия партии восторжествовала в борьбе на два фронта и против правой опасности в первую очередь, как главной опасности на данном этапе. Правые представляли основную опасность, поскольку шли на определенный срыв восстания. «Левые» же являлись в роли «попутчиков» советской власти, хотя и непоследовательных и только «временных», но все же попутчиков. Не ослабляя идейной борьбы с «левыми», партия устремила тогда свой главный удар против правых. Дезорганизаторская деятельность правых была в корне подорвана благодаря решительным шагам Ленина, который руководил активной борьбой с оппозицией. Как в предоктябрьские дни он требовал исключения из партии Зиновьева и Каменева, так и теперь он был инициатором решительных мер против дезорганизаторов. В своем «дневнике публициста», относящемся к той эпохе, Ленин ставит вопрос о возможности пребывания в партии правых большевиков: «”Правый большевизм”; и место ли ему в нашей партии?»{9}.

Ленин был автором и инициатором ультиматумов, обращенных к меньшинству ЦК партии, причем в обоих ультиматумах он категорически ставил вопрос об отказе от дезорганизаторской деятельности под угрозой исключения из партии. Ленин считал лучше пойти на раскол, чем терпеть продолжение политики оппозиции внутри партии: «разумеется, раскол был бы фактом крайне прискорбным. Но честный и открытый раскол сейчас несравненно лучше внутреннего саботажа, срыва своих собственных решений, дезорганизации и прострации»{10}. После ухода цекистов из ЦК и отставки группы наркомов Ленин составляет обращение ЦК «Ко всем членам партии и ко всем трудящимся классам России», в которой клеймит позором поведение ушедших, называет их дезертирами и приводит в связь их дезертирский поступок с поведением Зиновьева и Каменева перед Октябрем: «Припомните, товарищи, что двое из дезертиров, Каменев и Зиновьев, уже перед восстанием в Петрограде выступили как дезертиры и штрейкбрехеры»{11}.

Когда через три недели — 2 декабря (29 ноября) 1917 г. — четверка бывших цекистов — Рыков, Каменев, Милютин и Ногин — обратились в ЦК с заявлением об обратном приеме в ЦК, прежде всего Ленин возражал против их возвращения. Свой отказ он мотивирует тем, что «в заявлении 4-х ясно выступает полное расхождение их с нами, так как они считают, что ЦК пошел на уступки»{12}. В этом заявлении мы встречаемся также с характерной чертой всякой оппозиции — вместо признания собственных ошибок навязывать ЦК свою ошибочную линию. ЦК принял предложение Денина, и тт. Рыков, Каменев, Ногин и Милютин надолго были отстранены из ЦК. На VII съезде партии они не были переизбраны в ЦК, и только VIII съезд избрал т. Каменева в ЦК, т. Рыков был избран на IX съезде (март 1920 г.) . На нем же в кандидаты ЦК были избраны тт. Милютин и Ногин. На 11/2–2 года тт. Каменев и рыков очутились за пределами ЦК за свои шатания в величайший момент истории, от которого зависело сохранение диктатуры пролетариата. Когда бюро фракции учредительного собрания вздумало противопоставить себе ЦК, именно Ленин предложил принять ряд решительных мер против дезорганизующих действий бюро и прежде всего «сместить бюро фракции», «назначить члена ЦК для руководства фракцией» и т. д.{13}. Не вина оппозиции была, что ее шатания, ее паника перед великими событиями, развертывающимися тогда, не нанесли более сильного удара революции. Но опасность деморализации была очень велика. Белогвардейцы не случайно делали ставку на правые элементы в нашей партии. Большие надежды возлагали и левые эсеры на раскол среди большевиков. Под решительным и политически четким и правильным руководством Владимира Ильича наша партия успешно вышла из всех послеоктябрьских затруднений. Шатаниям в отдельных рядах партии, связанным с переходом власти в руки пролетариата, был положен конец. Генеральная линия партии полностью восторжествовала, партия стала закладывать первые камни пролетарского государства, приступила к постройке фундамента социалистического общества.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

1.Речь идет о подписке с обязательством подчиняться решениям ЦК.
2.Протоколы Центрального комитета РСДРП, Изд. института Ленина, стр. 175.

3.Протоколы Центрального комитета РСДРП, Изд. института Ленина, стр. 175.
4.История ВКП(б), под ред. Е. Ярославского т. IV, cтp. 283 .

5.«Петроградская общегородская и Всероссийская апрельская конференция. Протоколы», стр. 17 .
6.«Ленинский сборник» IV, стр. 303.

7.И. В. Сталин, Политотчет ЦК XV съезду. Стенотчет съезда, стр. 75.
8.«Бюллетень троцкистской оппозиции» No 7, статья «К 12-й годовщине Октября». Цитировано по «Большевику» 1930 г. , No 21, стр. 43.

9.«Ленинский сборник» XI, стр. 9 . Кавычки и вопросительный знак принадлежат Ленину.
10.Протоколы Центрального комитета РСДРП, Изд. институт Ленина, стр. 164.
11.Там же, стр. 173.

12.Протоколы Центрального комитета РСДРП, Изд. институт Ленина, стр. 187–188.
13.Там же, стр. 194.

Продолжение следует…