ГЛАВА VII
ПЕРЕХОД ОТ ВОССТАНОВИТЕЛЬНОГО ПЕРИОДА
К РЕКОНСТРУКЦИИ И ТРОЦКИСТСКО-
ЗИНОВЬЕВСКИЙ БЛОК
Восстановление народного хозяйства можно считать законченным лишь в 1926 г. Но уже в период XIV партконференции (апрель 1925 г.) и XIV партсъезда (декабрь 1925 г.) мы подошли к концу восстановительного периода, и очевидным становился перелом в развитии народного хозяйства. Бурный рост нашей промышленности побудил партию уже на XIV партконференции поставить в порядок дня вопрос об индустриализации страны. Курс на индустриализацию был окончательно утвержден на XIV съезде партии, «XIV съезд был, по преимуществу, съездом индустриализации» (Сталин). Мы переживали ряд трудностей, связанных с самим ростом народного хозяйства. Хотя частный капитал по-прежнему относительно уменьшался, но абсолютно он увеличивался вместе с общим экономическим ростом страны. К этим противоречиям роста присоединялись противоречия между социалистической экономикой и экономикой деревни. От кризиса сбыта 1923 г. мы пришли к товарному голоду, особенно сильному в деревне. Начавшееся в то время оживление крестьянских масс получило местами нездоровый характер. Грузинское восстание 1924 г. сигнализировало о недовольстве местной властью со стороны населения далеко не в одной только Грузии. Осенью 1925 г. возникли новые хозяйственные затруднения, связанные с ошибками и просчетами в хлебозаготовках. В то же время неудачно складывалась международная обстановка. После поражения германской и болгарской революций (1923 г.) становилась очевидной временная задержка мировой революции. Уже V Конгресс Коминтерна (июль 1924 г.) признал наступление частичной, относительной «стабилизации» капитализма на Западе. Несмотря на все эти трудности, партия бодро смотрела на перспективы социалистического строительства в СССР. Мы самостоятельно создавали техническую базу для социализма без помощи иностранных займов и кредитов. Опыт СССР уже тогда показал возможность строительства социализма в одной стране и полностью оправдал генеральную линию партии с октябрьских дней.
1.ПРОБЛЕМА СТРОИТЕЛЬСТВА СОЦИАЛИЗМА В ОДНОЙ
СТРАНЕ
Испытываемые нами хозяйственные затруднения, и в особенности трудности социалистического строительства в связи с задержкой мировой революции, вновь порождают колебания и шатания в некоторой части пролетариата и в отдельных прослойках партии. Огромный поворот в экономике, вызванный переходом от восстановительного периода к реконструктивному, не мог не отразиться на настроениях отсталых слоев пролетариата, находящегося в массе своей в мелкобуржуазном окружении. Быстро развивающаяся индустриализация, рост обобществленного сектора в народном хозяйстве усиливали разорение мелкой буржуазии, увеличивали безработицу среди служащих и отчасти рабочих в закрываемых частных предприятиях, а также среди служащих и рабочих в госпредприятиях, где они сокращались по рационализации. В мелкобуржуазной среде росло недовольство, которое не могло не захватить отдельные прослойки в рабочем классе, соприкасающиеся с классами, непосредственно задеваемыми развернувшимся социалистическим наступлением, в особенности прослойки из недавних выходцев из непролетарских классов, как-то: мещанства, интеллигенции и т. д . Рост оппозиционных настроений усиливался вследствие влияния буржуазных элементов госаппарата на часть соприкасавшихся с ними коммунистов. В связи с успехами социалистического строительства буржуазные специалисты теряют надежды на мирное перерождение советской власти и обостряют свою борьбу против социалистического строительства, влияя в известной мере на часть коммунистов в госаппарате. Начинается процесс «обволакивания» коммунистов со стороны специалистов, которые всячески поддерживают и усиливают недовольство отдельных коммунистов.
Оппортунистические шатания в первую очередь проявляются у членов партии, не раз выказавших свою неустойчивость при поворотах нашей истории. Зиновьев и Каменев, например, еще вполне поддерживая официально курс партии, уже в марте 1925 г. выказывают растерянность и теряют перспективы социалистического строительства. При обсуждении в Политбюро тезисов к XIV партконференции они выставляют положение, что в СССР нельзя построить социализм вследствие технической отсталости страны. Однако они не настаивают на своей формулировке и принимают тезисы Политбюро. Вопрос о возможностях построения социализма в нашей стране был вполне своевременно поставлен на XIV партконференции и разрешен в полном согласии с учением Ленина о пролетарской революции. Исходя из неравномерности экономического и политического развития, Ленин допускал «возможность победы социализма первоначально в немногих или далее в одной, отдельно взятой капиталистической стране»{1}. Неоднократно он подчеркивал эту возможность и для СССР, несмотря на его техническую и экономическую отсталость. Доводы эсеров и меньшевиков, отрицавших возможность социалистического строительства у нас из-за отсутствия объективных предпосылок, Ленин отпарировал таким положением: «Если для создания социализма требуется определенный уровень культуры (хотя никто не может сказать, каков этот определенный “уровень культуры”), то почему нам нельзя начать сначала с завоевания революционным путем предпосылок для этого определенного уровня, а потом уже, на основе рабоче-крестьянской власти и советского строя двинуться догонять другие народы»{2}. В своей статье «О кооперации» Ленин подчеркивал, что наша страна имеет «все необходимое для построения полного социалистического общества»{3}.
XIV партконференция подчеркнула основное по учению Ленина условие победы социализма в СССР — незыблемость рабоче-крестьянского блока, значение которого усиливалось в связи с задержкой мировой революции. «10–20 лет правильных соотношений, — писал Ленин в 1921 г., — с крестьянством — и обеспечена победа во всемирном масштабе (даже при затяжке пролетарских революций, кои растут), иначе 20–30 лет мучений белогвардейского террора»{4}.
Конференция выставляла эту проблему победы социализма в одной стране и условия ее разрешения в Советском Союзе в борьбе с теорией Троцкого о движущих силах революции, с его так называемой теорией перманентной революции. Троцкий рассматривал проблему социалистической революции лишь в мировом масштабе. Самую возможность победы социализма в одной стране он считал проявлением «национальной ограниченности». Тем более скептически смотрел он на возможность построения социализма в СССР ввиду крестьянского характера страны в то время. Отсюда следовало его положение, что «подлинный подъем социалистического хозяйства в России станет возможным только после победы пролетариата в важнейших странах Европы».
Безнадежный пессимизм в отношении русской революции вытекал у Троцкого из недооценки крестьянства. По его теории неизбежны столкновения между пролетариатом и крестьянством. Вне мировой революции российскому пролетариату грозила неминуемая гибель вследствие роста противоречий между пролетариатом и крестьянством. Теория Троцкого обрекала, таким образом, нас на пассивное выжидание мировой революции или даже ожидание разгрома русской революции в случае длительной задержки революции на Западе. Меньшевистская по существу своему теория Троцкого исключала возможность рассматривать Октябрьскую революцию как революцию социалистическую. Октябрьская революция была лишь пламенем, способным разжечь мировую революцию (О. Бауэр). В крестьянской стране не может быть речи о победе социализма, и диктатура пролетариата не приведет к построению социализма. Сама роль Троцкого в русской революции была двойственной: он принимал в ней участие, поскольку видел в ней только одно из средств для возбуждения мировой революции. Он и шел на Октябрьское восстание, как указывает и. Сталин, «под своим собственным флагом». Трудности, связанные со строительством социализма в экономически и технически отсталой стране, скоро отбрасывают его по другую сторону баррикады.
В возникающей оппозиции троцкизм получил идейную гегемонию, потому что лежащая в его основе теория перманентной революции явилась наилучшим обоснованием шатаний и безверия оппозиции в успех нашей революции. С другой стороны, Троцкий обладал «редкими» способностями по части образования всяких блоков и дискуссий против партии. В годы подполья он был вдохновителем и организатором беспринципного августовского блока (1912–1914 гг.), составленного из разнородных течений и направленного против партии. Мы уже видели его дезорганизаторскую работу в нашей партии со времени его пребывания в ней. В 1923 г. под его руководством складывается оппозиционный блок, который является репетицией оппозиционного блока 1920–1927 гг., вдохновителем и вождем которого был тот же Троцкий.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
1.В.И.Ленин, О лозунге Соединенные Штаты европы, ПСС, т. 26, стр. 354.
2.В.И.Ленин, О нашей революции (По поводу записок Н. Суханова), ПСС, т. 45, стр. 381.
3.В.И.Ленин, О кооперации, ПСС, т. 45, стр. 370.
4.В.И.Ленин, План брошюры о продовольственном налоге, ПСС, т. 43, стр. 382.
2.«НОВАЯ ОППОЗИЦИЯ»
Основное ядро оппозиционного блока составилось из соединения так называемой «новой оппозиции» с троцкистами. Формальное объединение последовало, когда обнаружилась полностью идеологическая зависимость «новой» оппозиции от троцкизма. «Новая» (иногда называемая ленинградской) оппозиция окончательно оформилась на XIV съезде партии. Она сложилась в период между XIV партконференцией и XIV съездом партии, когда возникли новые хозяйственные затруднения, а в некоторых местах — кулацкие восстания. Паническое состояние начинают опять испытывать Зиновьев и Каменев, ставшие вскоре лидерами оппозиции. Растерянность Зиновьева проявилась при первых известиях о кулацких восстаниях, когда он в своих речах начал призывать «уклониться», «преклониться» перед крестьянством. Он внес тогда в Политбюро ЦК предложение об издании беспартийной крестьянской газеты. В сентябре Каменев делал доклад пленуму МК о хлебозаготовительной кампании. Паническая оценка состояния деревни не дала ему возможности видеть настоящие причины неудачи хлебозаготовок и сознаться в собственных ошибках при проведении кампании. Вместо этого он носится со своей теорией «кулак регульнул», делает сногсшибательное открытие, будто кулак составляет 14% деревни и концентрирует в своих руках 61% хлебных излишков. Нечего говорить, что эти цифры взяты были произвольно и совершенно не соответствовали действительности, как это показало ближайшее расследование правительственных органов.
Паника перед кулаком со стороны Зиновьева росла и особенно ярко проявилась в его статье «Философия эпохи», первоначальный текст которой т. Сталин характеризовал таким образом: «Там есть деревенская беднота, есть кулак, есть капиталист, есть выпады по адресу Бухарина, есть Устрялов, но нет середняка и кооперативного плана Ленина, хотя статья и называется “Философия эпохи”». Той же потерей социалистических перспектив отличалась и вышедшая в то время книга Зиновьева «Ленинизм». Затем открылась широкая предсъездовская дискуссия, как в печати, так и на районных и губернской ленинградской партконференциях. Происходившая перед съездом партии XIV Московская губпартконференция характеризовала содержание и сущность произнесенных там речей руководителями ленинградской организации «как крайне вредный, граничащий с пораженчеством скептицизм в отношении строительства социализма в нашей стране»{1}.
Путем ряда искусственных махинаций ленинградская организации была представлена на съезде почти исключительно одними оппозиционерами. Работа съезда протекала главным образом в рамках тех же вопросов, что и предсъездовская дискуссия, и велась она в форме обостренной борьбы между представителями оппозиции и большинством съезда. Это были вопросы о строительстве социализма в одной стране, о сущности нэпа, а отсюда о госкапитализме и характере нашей госпромышленности, о кооперации, о наших взаимоотношениях с кулаком и середняком. Во взглядах оппозиции обнаруживалась все та же троцкистская безнадежность в вопросе о перспективах социалистического развития. Основную исходную точку зрения оппозиции можно охарактеризовать высказанным ею же положением: «Мы не сможем справиться с внутренними трудностями из-за нашей технической и экономической отсталости, если только нас не спасет международная революция»{2}. Принимая же во внимание переоценку оппозицией частичной стабилизации, наступившей на Западе, легко видеть, в какой безнадежный пессимизм впадали сторонники оппозиции в вопросах социалистического строительства у нас в СССР.
В прениях по вопросу о социалистическом строительстве характерна была искусственная постановка вопроса у Зиновьева и его сторонников о возможности построения в одной стране «неполного» социализма и о невозможности построения «полного» социализма. В конце концов, оппозиция приходила устами Зиновьева к выводу, что нам обеспечена только «возможность строить социализм» без указания перспектив строительства. Такую постановку вопроса т. Сталин характеризует проявлением беспримерной бесперспективности: «Строить социализм без возможности построить его, строить, зная, что не построишь, — вот до каких несообразностей договорился т. Зиновьев»{3}. Съезд определил взгляды оппозиции как «неверие в дело строительства социализма» и извращение ленинизма и подчеркнул единственно возможную установку партии по вопросу о социалистическом строительстве, данную Лениным: «В области экономического строительства съезд исходит из того, что наша страна, страна диктатуры пролетариата, имеет “все необходимое для построения полного социалистического общества” (Ленин)»{4}. Из общей неверной установки оппозиции исходила неверная оценка ею нашего экономического строя. Оппозиция затушевывала социалистические элементы нашей экономики. В нэпе она видела лишь одно отступление, капитуляцию перед капитализмом или, в крайнем случае, в лице Зиновьева, Сафарова признавала нэп лишь как «передышку между двумя штурмами революции».
Н. К. Крупская, принадлежавшая тогда к оппозиции, определила на съезде нэп как капитализм, регулируемый пролетарским государством, иначе говоря, как госкапитализм. Таким образом, оппозиция отрицала двойственную природу нэпа, не видела в нем, выражаясь словами т. Сталина, «особой политики пролетарского государства, рассчитанной… на борьбу элементов капиталистических и социалистических… на победу социалистических элементов над капиталистическими элементами, рассчитанной на уничтожение классов, на постройку фундамента социалистической экономики»{5}.
Госкапитализм в оценке оппозиции был преобладающей формой нашей экономики. Она считала наши государственные предприятия одним из видов госкапитализма. Тов. Сокольников и железные дороги, и Госбанк также относил к госкапитализму. Точно так же и кооперацию оппозиция признавала одним из видов государственного или «кооперативного» капитализма. Сплошной клеветой на наш экономический строй со стороны оппозиции являлось причисление наших национализированных предприятий к госкапитализму. Между государственно-капиталистическими и социалистическими предприятиями то существенное отличие, что в госкапиталистических предприятиях остаются характерные, как для всякого капиталистического типа предприятия, противоречия между капиталом и трудом, именно, прежде всего, сохраняется в силе эксплуатация рабочего класса. Эта эксплуатация совершенно отсутствует в национализированных предприятиях СССР, в которых если и остаются прибыли или излишки при правильно проведенном на практике хозрасчете, то они целиком используются на развертывание самой социалистической промышленности или на общие нужды пролетарского государства. Самый строй наших национализированных предприятий резко отличается от госкапиталистических, в которых возможен только контроль государства, в то время, как в госпредприятиях проводится непосредственно управление ими. В действительности, национализированные предприятия в СССР
являются предприятиями не государственно-капиталистическими, а предприятиями «последовательно-социалистического типа», как их назвал Ленин: «…и средства производства принадлежат государству, и земля, на которой стоит предприятие, и все предприятие в целом»{6}. Наша национализированная денежная система является одним из мощных оплотов экономической системы диктатуры пролетариата. Из той же общей неправильной оценки оппозицией нэпа, связанной с неверием в дело построения социализма, вытекали совершенно неправильные взгляды оппозиции на кооперацию.
В кооперации «новая оппозиция» видела главным образом капиталистические элементы и, ссылаясь на известные замечания Ленина о кооперации в 1921 г., признавала ее одним из видов государственного или «кооперативного» капитализма. Если Ленин в 1921 г. признавал кооперацию, кроме рабочей, одним из видов государственного капитализма, учитывал слабость нашей социалистической экономики и социальный состав самой кооперации в то время и возлагал вследствие этого большие надежды на госкапитализм, то в 1923 г. Ленин уже определенно говорит о социалистической роли кооперации в народном хозяйстве. Основная мысль последней статьи Ленина, посвященной вопросу кооперации, та, что «кооперация в наших условиях сплошь да рядом совершенно совпадает с социализмом»{7}. Кооперация есть непосредственный путь к социализму: «Строй цивилизованных кооператоров при общественной собственности на средства производства, при классовой победе пролетариата над буржуазией это есть строй социализма»{8}. Рост кооперации с коренным изменением ее характера и значения связан с общим ходом развертывания социалистического строительства и с ростом социалистического сектора в народном хозяйстве. И если вначале нэпа кооперация могла считаться одной из форм государственного капитализма, то в 1925/26 г. кооперация стала одним из основных факторов социалистического строительства и вполне справедливо относилась большинством съезда к социалистическому сектору народного хозяйства. XIV съезд партии согласно ленинской установке признал кооперацию одним из самых важных рычагов вовлечения бедняцких и середняцких крестьянских масс в социалистическое строительство.
Потеря социалистических перспектив неразрывно связана у оппозиции с недооценкой роли середняка в деревне и с полным непониманием нашей политики в деревне. Задачи нашей политики в деревне заключались в экономической и политической изоляции кулака через смычку рабочего класса с середняком при опоре на бедняка. Эта политика предопределила ряд мероприятий, проведенных XIV партконференцией, когда угрожала новая размычка между пролетариатом и основной крестьянской массой — середняком. Конференция постановила вывести из практики в деревне административное вмешательство, связанное с остатками военного коммунизма, и расширить права аренды земли и найма труда в интересах бедноты и середняка.
Новые мероприятия не сразу были правильно поняты. Некоторые товарищи видели в них новый этап нашей экономической политики, «расширение нэпа». Бухарин выбросил тогда совершенно недопустимый лозунг «обогащайтесь». Сырцов с некоторым запозданием только выступил с лозунгом «накопляйте, в добрый час». Такой лозунг мог бы быть подхвачен только зажиточными и кулацкими слоями в деревне (лозунг Сырцова и был открыто к ним обращен), и осуществление его на практике привело бы к усилению капиталистических элементов в стране. В конечном счете, в связи с новыми задачами партии в деревне выявились два уклона в партии. Один уклон выражался в недооценке кулацкой опасности, точнее — в недооценке роста кулачества и значения борьбы с ним. Кое-кто из этого лагеря шатающихся мог договориться, подобно Богушевскому, до отрицания вообще какой-либо роли кулаков в деревне, «будто кулак — это жупел», совсем призрачная опасность в пролетарском государстве.
Другой уклон выражался в переоценке кулацкой опасности и недооценке роли середняка. Этот уклон проявлялся «новой оппозицией», ставшей уже на троцкистские рельсы и вычеркивавшей роль середняка в социалистическом строительстве. Ошибка «новой оппозиции» заключалась, прежде всего, в том, что она рассматривала вопрос о борьбе с кулаком вне связи с вопросом о роли середняка. Вести реальную борьбу с кулаком можно было только при условии прочного союза с середняком. Оппозиция выставила старые лозунги партии о нейтрализации середняка в борьбе пролетариата за социализм, существовавшие в ранний период пролетарской революции. С осени же 1918 г., окончательно же с VIII съезда, партия строит социализм в союзе с середняком и выставляет лозунг — опора на бедноту, союз с середняком, борьба против кулака. На современном же этапе социалистической реконструкции основной и главной опорой пролетариата и Советской власти в социалистической переделке сельского хозяйства стало колхозное крестьянство. Оппозиция объявила свою позицию ортодоксальной Ленинской и обвиняла партию в извращении ленинизма в крестьянском вопросе. В оппозиционной ленинградской Правде» того времени Вардин писал: «Выдумываемый теперь “середняцкий большевизм” — это “большевизм” Марии Спиридоновой, “большевизм левых эсеров”… Главная опасность сегодня не со стороны “духа” комбедов; главная решающая опасность — со стороны кулака и нэпмана, со стороны поддерживающей их мировой буржуазии».
Это выступление Вардина против «курса на середняка» не ново. «Новая оппозиция» шла в данном вопросе по стопам демократических централистов и «рабочей оппозиции». Новое разве только в ревизии ленинизма под флагом ленинизма. По существу мы имели дело уже с троцкизмом, с его недооценкой крестьянства, с непониманием рабоче-крестьянского союза, лежащего в основе пролетарской диктатуры. Крикливый визг Вардина был выражением той же психологии взбесившегося мелкого буржуа, теряющегося между двумя диктатурами — диктатурой пролетариата и диктатурой буржуазии — и мечтающего о полной свободе, самостоятельности. Оппозиция зарождалась под видом борьбы с троцкизмом, меж тем как очевидна троцкистская сущность самой оппозиции. Таковы разнообразные формы мелкобуржуазных влияний на отдельные слои пролетариата и прослойки партии. На съезде возникли оживленные прения по вопросу, какой уклон опаснее и на каком уклоне следует сосредоточить огонь. Тов. Сталин по этому поводу заявил, что хотя сама постановка вопроса неправильна, что «оба уклона хуже, и первый и второй, но можно подходить к этому вопросу с другой стороны — к борьбе с каким уклоном больше всего подготовлена партия». Партия была подготовлена к борьбе с кулаком всем опытом предшествующей борьбы и, следовательно, более всего подготовлена была партия к борьбе с уклоном, который выражался в недооценке кулацкой опасности. Другое дело — борьба с кулаком путем экономической изоляции его через союз с середняком. Эта политика, связанная с учетом роли и значения в деревне середняка, на практике далеко еще не всюду получила в то время признание. B партии еще живучи были методы военного коммунизма; в деревне не вывелись еще из практики приемы административного нажима; и командования в отношении середняка, как в области экономической, так и политической.
Продолжая борьбу с кулаком и для ее усиления партия должна была окончательно привлечь на свою сторону середняка и потому и съезд решил, что огонь следует сосредоточить «налево», на борьбу с троцкистской недооценкой середняка. XIV партсъезд признал главной опасностью антисередняцкий уклон, который пытался «повернуть партию от лозунга прочного союза с ним (середняком. — М. Г.) к устаревшему лозунгу нейтрализации»{9}. В то же время съезд указал на необходимость решительной борьбы на два фронта, против «двух уклонов от правильной партийной линии». Съезд решительно осудил правооппортунистический уклон, «состоящий в недооценке дифференциации в деревне, не видящий опасностей, связанных с ростом кулачества, и различных форм капиталистической эксплуатации, не желающий понять всей необходимости отпора кулачеству и ограничения его эксплуататорских стремлений, не видящий обязательности для партии пролетариата организовывать и сплачивать бедноту и батрачество против кулака и в борьбе с ним»{10}.
Направляя главный удар против «левой» троцкистской опасности, партия вела, как видим, борьбу также и против правого уклона. «Новая оппозиция» скатилась к троцкизму и по организационным вопросам. Все поведение ее на съезде и вне съезда граничило с прямым вызовом по адресу ЦК и самой партии и находилось в кричащем противоречии с основными организационными принципами ленинизма. Оппозиция выставила, например, своего содокладчика по отчету ЦК, а именно т. Зиновьева, который выразил свою неудовлетворенность политикой и деятельностью ЦК. Это выставление особого содокладчика по вопросу о линии партии за отчетный промежуток времени — почти небывалый факт в истории наших съездов и конференций, если не считать апрельской конференции 1917 г., где т. Каменев выступал содокладчиком по отчету ЦК в противовес т. Ленину, или VII съезда партии, на котором Бухарин выступал содокладчиком против Ленина по вопросу о войне и мире. Не ограничиваясь требованием свободы дискуссии, оппозиция требовала «свободы критики». В лице Каменева она протестует против «невыносимого» партийного режима. Зиновьев предложил «привлечь к работе все силы всех бывших групп в нашейппартии и дать им возможность работать под руководством ЦК».
Недавно еще выдававшие себя за выразителей «стопроцентного ленинизма», с «энтузиазмом» боровшиеся против всякой фракционности, не могли они теперь открыто высказаться за разрешение фракций и группировок и пока что ограничились одним только замаскированным требованием свободы фракций и группировок. Характерно для них это беспринципное заигрывание с прежними оппозиционными группами.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
1.И.В.Сталин. Заключительное слово по политическому отчету ЦК XIV съезду ВКП(б) 23 декабря 1925 г., Собр. соч., т. 7, стр. 353–291.
2.«Правда» No 229 от 20 декабря 1925 г.
3.И.В.Сталин, Вопросы ленинизма.
4.Стенографический отчет XIV съезда, стр. 958 . Выдел. подлинника.
5.И.В.Сталин, Вопросы ленинизма.
6.В.И.Ленин, О кооперации. ПСС, т. 45, стр. 370.
7.В.И.Ленин, О кооперации. ПСС, т. 45, стр. 370.
8.Tам же.
9.Из резолюции по отчету ЦК. Стенотчет съезда, стр. 961.
10.Там же.
3.ТРОЦКИСТСКО-ЗИНОВЬЕВСКИЙ БЛОК 1926–1927 гг.
Формально лидеры оппозиции вели еще борьбу с Троцким, хотя они уже скатились к троцкизму по всем основным вопросам расхождения с партией. Оппозиция мобилизовала свои силы под лозунгом борьбы с троцкизмом. Зиновьев и Каменев требовали на январском пленуме ЦК 1925 г. вывода Троцкого из ЦК, если не исключения из партии. Отказ в этих требованиях со стороны ЦК послужил для ленинградской оппозиции предлогом для обвинений ЦК и т. Сталина в полу-троцкизме и для начала кампании против партии. Шаг к примирению между недавними заядлыми борцами против троцкизма и Троцким был сделан на XIV съезде партии. Троцкий, как это теперь стало известно из одного письма Антонова-Овсеенко, собирался выступить на съезде против «новой оппозиции», но дипломатично молчал. Первую поддержку зиновьевцам Троцкий оказал на съезде при обсуждении вопроса о смене редакции «Ленинградской правды». После XIV съезда это сближение между Троцким и «новой» оппозицией продолжалось вплоть до образования уже блока на июльском пленуме ЦК и ЦКК 1926 г.
Блок был заключен, по словам Зиновьева, «всерьез и надолго», и ему предшествовала взаимная амнистия. Тов. Зиновьев заявил, что «основное ядро оппозиции 1923 г. правильно предупреждало об опасности сдвига с пролетарской линии и об угрожающем росте аппаратного режима». Троцкий в свою очередь заявил, что в 1924 г. в «уроках Октября» он неправильно «связывал оппортунистические сдвиги политики с именами Зиновьева и Каменева», когда они на самом деле «вызывались группой, возглавляемой т. Сталиным против тт. Зиновьева и Каменева». Вскоре Зиновьев высказывается за переиздание в исправленном виде своей книги «Ленинизм», 2/3 которой наполнены выпадами против Троцкого и троцкизма, как чистейшей воды меньшевизма.
К новому блоку, возглавляемому Троцким, примкнули прежние демократические централисты, вчерашние «левые» коммунисты, не говоря уже про троцкистов 1923 г. Образовалась первая «буферная» группа во главе с т. и . Смилгой при участии Раковского и других, которая заявила о своей солидарности с партией, но призывала к «взаимному примирению». Судьба этой «буферной» группы та же, что бухаринской «буферной» группы в 1921 г. Вскоре Смилга и Раковский стали одними из самых активных троцкистов.
Встрепенулись и шляпниковцы. Оппозиционный блок заигрывает и с ними. Дело доходит до скандального прикрытия явно оппортунистической, ярко правой «бакинской платформы». Еще в 1924 г. Сергеем Медведевым, одним из лидеров бывшей «рабочей оппозиции», было направлено письмо к бакинским товарищам, выражав- шее взгляды Медведева и Шляпникова. В этом письме, известном под именем «бакинской платформы», шляпниковцы скатываются до открытого неоменьшевизма, отличающегося от обычного меньшевизма только тем, что он прикрывается советской легальностью. В «бакинской платформе», как отмечала в свое время «Правда», речь шла о ликвидации самостоятельной советской госпромышленности путем вытеснения последней концессионным капиталом. Выставлялись такие требования, осуществление которых привело бы к ликвидации социалистического строительства, и которые по существу означали курс на буржуазную демократию. Группа Медведева—Шляпникова требовала ликвидации самостоятельного коммунистического движения на Западе. Коминтерн, по ее заявлению, превратился в организацию «орав мелкобуржуазной челяди, которая за русское золото изображает себя самих за пролетариат и представительствует в Коминтерне как более революционные рабочие»{1}. Группа Медведева требует ликвидации Коминтерна и Профинтерна, обратного вхождения в социал-демократические партии, а также в Амстердам. «Бакинская платформа» превосходит своим оппортунизмом все прежние оппозиционные группы, не исключая «рабочей правды». Когда в печати заговорили о правой опасности в партии, Троцкий и Зиновьев категорически отказались отмежеваться от группы Медведева под тем благовидным предлогом, будто партия берет под обстрел «левые» течения. Явно меньшевистский уклон «рабочей» оппозиции относился, таким образом, лидерами блока к разряду «левых» течений.
Такую же защиту взял на себя оппозиционный блок в отношении к Оссовскому, исключенному из партии за взгляды, которые являлись выражением буржуазной идеологии. Создавая «теории» о надклассовом характере Советского государства или о том, что ВКП(б) защищает интересы различных классов, в том числе и капиталистических предпринимателей, Оссовский делал отсюда выводы о возможности допущения в BKП(б) всяких «законных оттенков», даже мелкобуржуазных группировок и фракций». Он предлагал легализовать существование и других партий, которые и будут защищать интересы «капиталистических предпринимателей». Оссовщина выражала стремление к политической демократии со стороны мелкой буржуазии. Сочувственное отношение блока к оссовщине и медведевщине объяснялось не только тактическими маневрами организаторов блока, но и тем, что в оппозицию вошли в значительной степени элементы медведевщины и оссовщины. Оппозиция приобретала все более откровенно оппортунистический характер, чуть ли не открыто беря на себя защиту интересов различных мелкобуржуазных социальных группировок. Оссовщина сама по себе служила явным признаком собирания «третьей силы» вокруг оппозиции.
К осени 1926 г. блок вполне оформился. Подобно августовскому блоку он был беспринципным объединением всевозможных мелкобуржуазных группировок — от «ультралевых» в лице зиновьевцев и троцкистов до ярко правых в лице медведевщины и оссовщины. Троцкистская оппозиция сбросила теперь маску и открыто начала высказывать свои пораженческие взгляды. На XIV съезде партии Зиновьев и др. допускали хотя бы условную возможность строительства социализма у нас. С лета 1926 г. они отрицают самую возможность победы социализма в одной стране и успешного социалистического строительства. Линия партии квалифицируется ими как «сталинская теория», как «теория национальной ограниченности», или «национал-реформизм». «Учение Маркса, Энгельса и Ленина о международной пролетарской революции, — заявляет Зиновьев, — ничего общего не имеет со сталинской оппортунистической отсебятиной насчет социализма в одной стране»{2}.
Другой видный деятель объединенной оппозиции — К. Радек — на широком заседании Коммунистической академии, с участием беспартийных, вышучивал теорию строительства социализма в одной стране, как щедринскую идею. «Если бы Владимир Ильич был жив, он бы сказал, что это щедринская идея. У щедрина в «Помпадурах» есть помпадур единственный, который строит либерализм в одном уезде»{3}.
«Вожди» оппозиции вступили в большую дискуссию о возможностях построения социализма в СССР на XV партконференции (октябрь—ноябрь 1926 г.), на VII пленуме ИККИ (декабрь 1926 г.) и, ревизуя ленинизм, пытались доказать невозможность победы социализма в одной стране. В этих спорах оппозиция обычно смешивала вопрос об окончательной победе социализма — в смысле гарантий от интервенции — с вопросом построения социализма в одной стране ее внутренними силами. Если для окончательной победы социализма в указанном смысле требуется действительно торжество пролетарской революции в нескольких странах, то для построения социализма внутренними силами у нас есть все возможности, и в союзе с мировым пролетариатом мы построим полное социалистическое общество. Ленинской теории победы социализма в одной стране оппозиция противопоставляла по существу меньшевистское представление о социалистической революции, как одновременном акте для всех решающих стран, нашедшее известное обоснование в троцкистской теории перманентной революции. С одной стороны, представители оппозиции стремились опровергнуть справедливость ленинского закона неравномерности развития капитализма в эпоху империализма, с другой стороны, они выставляли новые доводы против возможности построения социализма у нас.
На XV конференции и VII пленуме ИККИ Троцкий, Зиновьев и другие старались прежде, всего доказать неверность ленинского положения об усиливающемся действии закона неравномерности в эпоху империализма. Троцкий и Зиновьев торжественно заявили на конференции, что неравномерность капиталистического развития была гораздо сильнее в эпоху промышленного капитализма, чем в период империализма. К таким совершенно неправильным выводам они могли прийти лишь потому, что не различали неравномерности в смысле общей структуры и типа экономического развития, с одной стороны, и неравномерности развития отдельных стран и отдельных отраслей промышленности — с другой.
Неравенство в экономическом развитии отдельных стран действительно уменьшилось в эпоху монополистического капитализма. Но вопрос о неравномерности развития в период империализма нельзя смешивать, как указывает т. Сталин, с вопросом о разнице в уровне хозяйственного положения различных капиталистических стран. Нивелировка такая является сама по себе одним из условий для усиления неравномерности развития в период империализма. Нивелировка вызывает «скачкообразное развитие одних стран в отношении других, быстрое оттеснение с мирового рынка одних стран другими, периодические переделы уже поделенного мира в порядке военных столкновений и военных катастроф…» (Сталин).
Смешение вопросов об экономическом уровне развития с темпом развития было такой очевидной путаницей и встретило такую критику на XV партконференции, что уже на VII пленуме ИККИ, происходившем после конференции, лидеры оппозиции с разными оговорками отказались от своих положений об ослаблении действия закона неравномерности развития капитализма в период империализма. Троцкий, например, вынужден был признать, «что касается темпа развития, то империализм эту неравномерность обострил бесконечно». Сдавши позицию в этом вопросе, оппозиция тем с большим упорством настаивала на непреодолимых будто бы внешних противоречиях социалистического развития в СССР. Ссылками на подконтрольность и зависимость экономики СССР от мировой экономики Троцкий, Зиновьев и другие пытались доказать невозможность победы социализма в нашей технически и экономически отсталой стране.
На XV партконференции лидеры оппозиции, в частности, Троцкий заявляли, что «нас все строже контролирует мировой рынок». На пленуме ИККИ «доводы» оппозиции о зависимости нашей экономики стали центральным пунктом в возражениях против возможности социалистического развития у нас. Троцкий, например, выставлял положение о сращивании нашего народного хозяйства с мировым хозяйством, иначе говоря, о том, что наше хозяйство становится будто бы придатком мирового капитализма. «Доводы» маловеров, испугавшихся трудностей социалистического развития, не выдерживают ни малейшей критики. Нельзя, правда, отрицать известной зависимости нашего народного хозяйства от мирового капиталистического хозяйства. Но эта зависимость обоюдная, поскольку и мировой рынок зависит от нас, от нашей продукции нефти, леса, хлеба и т. д. Капитулянтским безверием навеяно положение оппозиции, будто экономика нашей страны находится под контролем мирового хозяйства. Капиталистический контроль над СССР в условиях монополии внешней торговли является нелепой троцкистской выдумкой. В выступлениях оппозиции на XV партконференции и VII пленуме ИККИ было лишь то новое, что она пыталась, обосновать свое неверие в социалистическое строительство уже ссылками на внешние противоречия, оказавшимися конечно столь же беспочвенными, как и ссылки на внутренние противоречия в социалистическом развитии технически отсталой страны. Вполне последовательно для оппозиции, лишенной всяких перспектив социалистического развития, видеть в действиях партии, вставшей будто бы на путь советского термидора, одну политику сдачи всех революционных позиций.
Оппозиция более резко и открыто выставила теперь старое обвинение партии в «перерождении», что было естественным выводом из неверия ее в социалистическое строительство. Если перед XIV съездом о «перерождении» партии, о советском термидоре говорил определенно один Залуцкий, да и он вскоре отказался от защиты своих взглядов, то после оформления блока и в этом отношении положение изменилось. На июльском пленуме ЦК 1926 г. оппозиционный блок уже в определенной форме предъявил партии и советской власти обвинение в «перерождении». В печати и на самом пленуме неоднократно высказывались сторонниками оппозиции взгляды, что наше государство носит далеко» не пролетарский характер, что нижние этажи советского государственного аппарата затопляются кулацкими элементами в деревне и мещанскими элементами в городе. В верхнем же этаже укрепляется бюрократия из буржуазных спецов, вытесняющая оттуда рабочих. Ко времени июльского пленума оппозиция выступила с определенными конкретными требованиями, которые в существе своем сводились к сверхиндустриализацни. Уже на апрельском пленуме оппозиция обвиняла ЦК в «торможении» индустриализации, на июльском пленуме она выставила требование повышения отпускных цен на промышленные товары. В. М. Смирнов, выступая под псевдонимом Майзлина, выставил экономическую платформу, в которой обещал даже дополнительный миллиард на индустриализацию путем повышения цен. Скоро Зиновьев открыл другой миллиард из дополнительного обложения кулаков и нэпманов. Все эти «прожекты» могли бы только тогда получить осуществление, если бы партия пошла на авантюру срыва союза пролетариата с основной середняцкой крестьянской массой. На такой срыв согласны пойти лидеры оппозиции, не видя путей социалистического развития у нас без мировой революции. На Рогожско-симоновской партконференции видный троцкист И. Н. Смирнов сделал такое заявление: «Мы говорим, что нужно пересмотреть наш государственный бюджет, чтобы большая часть из 5-миллиардного нашего бюджета была направлена по линии промышленности, потому что лучше претерпеть у нас разлад с середняком, чем идти к неизбежной гибели»{4}.
В конечном счете, для оппозиции не столь важны методы «выкачки» средств из деревни, сколько сама выкачка. Если крестьяне являются лишь «колонией для госпромышленности» и само по себе социалистическое строительство деревни осуждено на гибель, то в интересах той же индустриализации можно добиваться развязывания капиталистических элементов в деревне. Характерно в этом отношении выступление Троцкого в Запорожье (1 сентября 1925 г.), где он высказывался за «расширение рамок для товарно-капиталистических отношении в деревне». Он предлагал тогда допустить в деревне накопление капитала, и именно кулацкого, фермерского{5}. Ставка на фермера, кулака, которую делает Троцкий вместе с Сосновским и другими в то время, весьма показательна для двурушничества оппозиции. Троцкисты до самого последнего времени обычно прибегали к требованиям раскулачивания деревни, нещадной борьбы с частником. Крикливая демагогия нераздельно связана с мелкобуржуазной революционностью «левых» фразеров. Ставка на фермерский путь развития, на капиталистическое развитие производительных сил деревни потом была воспринята правыми уклонистами и стала важнейшим теоретическим достоянием правого уклона. Это совпадение не случайное, оно характерно для правых и «левых» уклонов. Подобное совпадение теоретических положений нагляднее всего показывает, что правый и «левый» уклоны являются в сущности своей лишь различными формами выражения одного и того же оппортунизма.
Осенью 1926 г. оппозиция предприняла попытку овладеть руководством, апеллируя к низовым ячейкам. К тому времени она вполне оформилась с особой платформой, с особыми фракционными центрами. Уже в июле она вышла из рамок большевистской партийности и устроила нелегальное собрание в лесу, организованное Гр. Беленьким и др. Попытки захватить ячейки окончились полным провалом, как в Москве, так и в Ленинграде. Эта неудача оппозиции говорит о росте сознательности рядовых членов партии, которые не смутились авторитетом былых «вождей» и дали им надлежащий отпор. Вновь и еще в большей степени подтвердились слова Ленина, сказанные по поводу вылазок оппозиции в 1920–1921 гг.: «Партия поправляет верхи». Этот отпор низовых ячеек служит вместе с тем наглядным опровержением заявлений оппозиции о подавлении у нас внутрипартийной демократии. Если бы низовики не были втянуты в обсуждение проблем партийной жизни, они не могли бы так легко и критически отнестись к демагогическим выступлениям троцкистов. Очутившись в положении генералов без армии, оппозиционная шестерка из членов ЦК (Троцкий, Пятаков, Зиновьев, Каменев, Сокольников и Евдокимов) капитулировала и подала 16 октября заявление с отказом от фракционной деятельности, оставляя за собою право принципиальной защиты своих взглядов. Это заявление оппозиции было лишь маневром с ее стороны, как и последующее заявление 8 августа 1927 г. Значения этих «капитулянтских» шагов не скрывали впоследствии троцкисты и прежде всего Троцкий, который в письме к Урбансу (март 1928 г.) заявляет: «Что касается ваших многочисленных и резких критических замечаний о наших «заявлениях» (16 октября 1926 г., 8 августа 1927 г. и на XV съезде), то вы обнаруживаете непонимание одной простой вещи, что все эти заявления не были нашими пропагандистскими документами, а были публично отданными приказами о временном отступлении»{6}.
На XV партконференции оппозиционный блок отстаивал принципиальную правоту своей позиции и защищал взгляды Троцкого о невозможности построения социализма в одной стране. Тем самым оставались без изменения и сохраняли свое одиозное значение ликвидаторские выводы оппозиции о перерождении партийного и государственного аппарата, о термидорианстве, мелкобуржуазном сползании или кулацком уклоне партии. Поведение оппозиции было явно вызывающего характера, и по существу она не отказывалась ни от одного своего оппортунистического положения, защищая свои взгляды сплошь и рядом чисто меньшевистскими аргументами. XV партконференция подвела итог всей деятельности оппозиционного блока и констатировала переход «новой оппозиции» к троцкизму в основном вопросе о характере и перспективах нашей революции. Конференция признала, что взгляды Троцкого и его единомышленников являются прямым приближением ко взглядам социал-демократии в лице одного из ее лидеров — Отто Бауэра, утверждавшего, что «в России, где пролетариат составляет только незначительное меньшинство нации, он может утвердить свое господство только временно», что «он должен неизбежно вновь потерять его, как только крестьянская масса нации сделается достаточно зрелой в культурном отношении для того, чтобы самой взять власть в свои руки», что «временное господство индустриального социализма в аграрной России есть только пламя, которое призывает пролетариат индустриального Запада к борьбе», что «только завоеванием политической власти со стороны пролетариата индустриального Запада можно обеспечить длительное господство индустриального социализма в России»{7}. Поэтому конференция квалифицировала подобные взгляды Троцкого и его единомышленников как социал-демократический уклон в нашей партии в основном вопросе о характере и перспективах нашей революции{8}.
Конференция отметила далее «революционные слова и оппортунистические дела оппозиционного блока». Слова и дела оппозиции неизменно вступают в конфликт. Таковы, например, оппортунистические дела — предложение пересмотра тактики единого фронта, тактики, проводимой Коминтерном в борьбе за вовлечение беспартийных и социал-демократических рабочих на Западе на путь мировой революции, поддержка высоких цен на промышленные товары в форме повышения отпускных цен на товары, требование извлечь из кооперации капиталы в пользу промышленности и т. д. Отмечая полный идейный крах оппозиционного блока благодаря активной поддержке ЦК со стороны широких партийных масс, конференция поставила очередной задачей для партии — вести дальнейшую решительную идейную борьбу с социал-демократическим уклоном в нашей партии вплоть до полного признания оппозицией своих ошибок. Голос и воля партии, выраженные в решениях XV партконференции, не оказали, однако, отрезвляющего влияния на оппозицию. Неискренне держась перед конференцией и на самой конференции, оппозиция продолжала фракционную деятельность после нее, и оппозиционный блок, который был на самом деле выражением социал-демократического уклона в нашей партии, скоро перешел на путь образования новой партии.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
1.Цитировано по сборнику «Рабочая оппозиция», стр. 163.
2.Из статьи Зиновьева «21 условие ленинского Коминтерна». Цитировано по «Сборнику дискуссионных материалов к XV съезду партии», вып. IV, стр. 21.
3.«Вестник Коммунистической академии», 17 книга, cтp. 249.
4.Цитировано по докладу Молотова на XV съезде партии. Стенографический отчет съезда, стр. 1090. Подчеркнуто Молотовым.
5.Е.Ярославский, О двурушничестве, «Большевик» No 4, 1929 г.
6.Цитировано по ст. ярославского «у последней черты», «Большевик» NoNo 23 и 24 1928 г.
7.Стенографический отчет XV партконференции. из резолюции об оппозиционном блоке, стр. 814.
8.Курсив в тексте резолюции.
4.ОППОЗИЦИЯ ПЕРЕХОДИТ НА ПУТЬ ОБРАЗОВАНИЯ ВТОРОЙ
ПАРТИИ
Уже на VII пленуме ИККИ своим поведением оппозиция показала, что подписанное ею заявление от 16 октября является простым клочком бумаги. Со времени февральского и апрельского пленумов ЦК 1927 г. выступления оппозиции приняли особенно развязный, демагогический характер. На апрельском пленуме оппозиция сделала резкий поворот в вопросах политики цен и не только сняла лозунг высоких цен на промышленные товары, но и обвиняла ЦК в том, что он недостаточно энергично действует в направлении снижения цен. Что такой поворот был только маневром со стороны троцкистов, об этом скоро поведали миру отделившиеся от них сапроновцы, да и сами троцкисты косвенно в этом признались впоследствии.
Демагогические приемы применяются оппозицией в особенности в вопросах международной политики. Поражение китайской революции и разрыв англо-советских отношений используются ими как доказательства ошибочности и неумелости руководства партии. Они выбрасывают лозунги — выход представителей ВЦСПС из aнгло-русского комитета, немедленное образование советов в Китае и т. д . Не говоря ужо о несвоевременности вообще этих «левых» лозунгов, выставление их теперь со стороны оппозиции особенно подчеркивало ее беспринципность, так как недавно еще представители ее выставляли совершенно противоположные лозунги. В момент особенных трудностей для советской власти, во время, разрыва англо-советских отношений, оппозиция выступила с «документом 83» и открыла петиционную кампанию в пользу приложенной к обращению в Политбюро своего рода программы, являющейся вызовом по адресу партии и ЦК. «Пролетарская диктатура, ослабляется в самой ее классовой основе» — торжественно заявляется в платформе «левого пролетарского, ленинского крыла нашей партии», как назвала себя троцкистская оппозиция. «Советский термидор» является естественным результатом политики партии, вытекающей из теории победы социализма в одной стране. Полным ходом идет «перерождение» Советского государства на пути неопэпа. и в вопросах внутренней политики и в вопросах международной революции ЦК «сползает с рельс классовой политики».
Таким образом, разногласия оппозиции с партией из области организационно-тактических вопросов переходят в программные. В то же время оппозиция выдвинула теперь теорию «условного оборончества», являющуюся также естественным выводом из теории «перерождения» диктатуры пролетариата. В момент, когда нависла угроза империалистической войны против СССР, оппозиция не только не считала первоочередной своей обязанностью принимать все меры к предотвращению военной опасности против страны пролетарской диктатуры и к мобилизации всего мирового пролетариата для защиты СССР, как пролетарского отечества, но и самый вопрос об обороне СССР поставила в зависимость от смены руководства в партии. На VIII пленуме ИККИ Троцкий заявил, что «опаснейший из опасностей войны — режим в партии». В июле в письме на имя т. Орджоникидзе Троцкий формулировал свой известный «тезис о Клемансо». Смысл этого заявления тот, что в случае военных неудач или угроз войны должен быть поставлен, прежде всего, вопрос о смене руководства партии, подобно тому, как это сделал Клемансо с французским правительством, когда враг стоял в 80 километрах от Парижа. Как теория о советском термидоре, так и самая постановка вопроса об условной защите СССР показывали, что оппозиция скатывается уже на явно контрреволюционный путь.
С приближением времени созыва XV съезда партии оппозиция поставила задачей вызвать партию на дискуссию за три месяца до съезда, повторить дискуссионную лихорадку, подобную той, которую Троцкий вместе с Бухариным создавали в 1918 г. и в 1920–1921 гг. За подписью 13 членов ЦК и ЦКК{1} оппозиция внесла в Политбюро проект платформы большевиков-ленинцев (оппозиции). Оппозиция, таким образом, и формально отмежевалась от партии присваивая себе особое название. В общем, эта платформа «большевиков-ленинцев» означала собою дальнейшее скатывание оппозиции от основных вопросов программы и тактики ленинизма к меньшевизму. Маневр оппозиции не удался. ЦК партии объявил дискуссию за месяц до открытия съезда. Троцкисты выступили с новым документом, так называемыми «Тезисами большевиков-ленинцев (оппо-зиции) к XV съезду ВКП(б)», представляющим собою контртезисы оппозиции о пятилетием плане народного хозяйства. В предсъездовской платформе оппозиции выставлялись прежние обвинения по адресу ЦК в сползании с классовой линии, в потворстве кулаку, нэпману и бюрократу, в том, что индустриализация идет за счет рабочего класса и т. п. В духе «рабочей оппозиции», или мясниковщины, авторы контртезисов заявили, что «пятилетка Госплана… является обоснованием практики, мечтающей заткнуть противоречия нашего развития усиленным нажимом на мускулы рабочего, охраняя под любым предлогом накопление капиталистических слоев»{2}. Эти заявления оппозиции, клеветнические и лживые с первого слова до последнего, тем более демагогичны, что одновременно лидеры оппозиции на юбилейной сессии ВЦИК выступали и голосовали против перехода на 7-часовой рабочий день.
В контртезисах о работе в деревне — тот же отход от ленинизма, то же непонимание социалистических путей развития советской деревни. В полном согласии с теорией Преображенского в тезисах подчеркивалось, что растет капиталистическая дифференциация крестьянства, возрастает удельный вес крайних групп за счет средних, середняк «вымывается». Факты, оказывается, неопровержимо свидетельствуют о капиталистическом процессе расслоения, а не об общем подъеме бедняцко-середняцких масс крестьянства. Партия затушевывает это расслоение и делает «ставку на так называемого крепкого крестьянина, т. е. по существу на кулака»{3}. Так извращается оппозицией ленинская установка в рабоче-крестьянском союзе. Это капиталистическое развитие деревни получает сильнейшую поддержку в кооперации, являющейся по словам оппозиции орудием в руках зажиточных и кулацких слоев для своего обогащения. «Наша сельскохозяйственная кооперация, — провозглашается в контртезисах оппозиции, — . ..не ослабляет, а усиливает процесс расслоения деревни»{4}.
Выход из этого положения оппозиция находит в коллективизации, противопоставляемой ею кооперации. Но троцкистский план коллективизации ничего общего не имеет с ленинским кооперативным планом: кооперативный план оппозиции рассчитан только на бедняцкие слои крестьянства, на «организацию коллективизации из деревенской бедноты». В этом ярко выразился анти-середняцкий уклон троцкистской оппозиции, полностью устраняющей середняков из коллективизации. Другая особенность кооперативного плана оппозиции — отказ от ленинских методов его проведения на практике. Оппозиция рассчитывает лишь на одно извлечение средств из государственных источников при полном отказе от использования самодеятельности населения. Это старый троцкистский метод разрешения проблемы: коллективизации — «декретировать развитие колхозов», по определению т. Сталина. Наиболее яркое выражение этот метод получил в сапроновской «платформе 15», где предлагалось современную кооперацию заменить «государственно-кооперативной системой», не говоря уже про полную безжизненность троцкистского плана кооперации, следует отметить, что, осуществленный на практике, он привел бы к полному крушению кооперации как системы социалистического строительства.
Административно введенная кооперация привела бы лишь к механическому включению участников ее в органы кооперации и обрекла бы их на полную бездеятельность. Вместо кооперации, основанной на самодеятельности трудящихся, образовался бы один из отделов госаппарата, бюрократически решающий все вопросы производственно-потребительской кооперации. Декретирование такой кооперации лишило бы социалистического значения кооперацию, как один из методов вовлечения в социалистическое строительство широких трудящихся масс. Фактически оппозиция отказывается от кооперативного плана Ленина. Классовую линию, которую она реально пытается проводить в деревне, можно видеть из ее требования организации «союза деревенской бедноты». Троцкистские организации «союза деревенской бедноты», которые представлялись самостоятельными, со своими правлениями, постоянными штатами, на практике стали бы носить характер цеховой организации и противостояли бы советам и кооперации. Партия же стояла за учреждение групп бедноты без организационных функций при советах, в колхозах или при правлениях кооперации и т. д.
Партия не могла пойти на создание союза деревенской бедноты, так как подобные организации привели бы к изоляции середняка и содействовали возникновению второй, крестьянской партии. Кулаки стремились бы проникнуть в подобные организации и пытались бы превратить их в организации крестьянской партии. идея кулацкого крестьянского союза была бы реализована в форме союза бедноты. Осуществление этого требования привело бы на деле к ослаблению пролетарской диктатуры, подобно другим требованиям оппозиции. Требуя на словах нещадной борьбы с частным капиталом, оппозиция вместе с тем предлагала изъять наши средства из кооперации и направить их на индустриализацию. Это изъятие средств ослабило бы только кооперацию, которая лишь начала укрепляться, и привело бы на практике к усилению частника, который свою силу базировал главным образом в сфере обращения. Такое же «реальное» значение имели и остальные практические требования оппозиции, как например обязательный хлебный заем у 10% зажиточных кулацких дворов в размере 150–200 млн. пудов, а также изъятие нескольких сот миллионов рублей на индустриализацию из накоплений крепкого зажиточного и особенно кулацкого хозяйства, наряду с нажимом на частника и «уплотнением» бюрократии.
Предлагаемые троцкистами мероприятия носили глубоко анти-середняцкий характер и в случае своей реализации главный удар нанесли бы середняку. Извлечение денежных средств из кооперации подорвало бы вовсе кооперацию в деревне и отдало бы середняка во власть ростовщического капитала. Обязательный хлебный заем или денежная конфискация, налагаемые формально только на зажиточную верхушку деревни, задели бы также середняка. Прежде всего, слишком уже расплывчатая и неопределенная категория — «зажиточное и особенно кулацкое хозяйство», вычисляемая притом в размере 10% крестьянских дворов. При той силе, которой кулак обладал в те времена кое-где на местах, такие мероприятия непосредственно коснулись бы и середняка, неправильно включаемого в категорию зажиточных. Несомненно, с другой стороны, кулак постарался бы и имел все возможности тогда перевести всю тяжесть натурального и денежного налогов на экономически зависимого от него середняка. Голосование этой платформы на ячейках дало убийственные результаты для оппозиции, равно как с треском провалилась и петиционная кампания. Оппозицией было получено примерно шесть тысяч голосов, т. е. 0,5% в партии.
Кроме этой платформы троцкистской оппозиции ко времени XV съезда циркулировали еще «платформа 15» и так называемая «вдовья платформа». ядро «группы 15» составляли бывшие демократические централисты (децисты) и примыкавшие к ним Т. Сапронов, В. Смирнов, М. Миньков, Т. Харечко и др. Сапроновско-смирновская платформа по содержанию своему мало чем конкретно отличается от документов, распространявшихся основным троцкистским ядром. То же отрицание возможностей социалистического строительства, только разве в более резкой форме выраженное; те же выпады против ленинского руководства в партии, в более только сильной степени. «ЦК подходит к последним пределам сползания с пролетарских позиций», — заявляют авторы платформы. В троцкистской платформе сказано: «ЦК сползает с рельс классовой политики». Если троцкисты говорили о советском термидоре, то децисты заявляли уже об установлении у нас «крестьянско-кулацкой демократии». Крестьянско-кулацкая демократия проявляется, например, в пассивном приспособлении к нуждам сельского хозяйства, в частности в политике снижения цен, в полном пренебрежении интересами госпромышленности и интересами рабочего класса.
«Перерождаются» и органы советской власти. «Даже деятельность ГПУ, преемника ВЧК, также все более сбивается с пути пролетарской революции. Вместо борьбы с политической и экономической контрреволюцией его деятельность все более начинает направляться на борьбу с законным недовольством рабочих, вызываемым бюрократическими и мелкобуржуазными извращениями, и даже с внутрипартийной оппозицией». Точно так же Красной армии грозит перспектива «превратиться в удобное орудие для авантюр бонапартистского пошиба». В «платформе 15» мы находим многое старое из программы сапроновцев 1919–1921 гг. Тут и требования «революционного содержания советской конституции», положения о партийных комитетах, которые должны быть исполнителями воли партийных масс, и противопоставление «верхов» и «низов». Новое разве в требовании «восстановления советов», лозунге, заимствованном у Мясникова и Панюшкина.
Децисты не изменяли себе в нападках на ленинский ЦК, и не было, казалось, той клеветы, которую они не возводили бы на руководство в партии. Возмутительными в особенности были беспрерывные заявления о наступившем партийном кризисе после смерти Ленина. Надо обладать развязностью Сапронова, который вел всегда борьбу против Ленина в самых возмутительных формах, чтобы иметь теперь смелость прикрывать свой отход от большевизма именем Ленина. Эти «левейшие», от которых отмежевывались даже троцкисты из-за неприкрытой контрреволюционности их, вскоре в новом заявлении (21 октября) звали уже на открытую борьбу против ЦК партии. «Левейшая» группа Сапронова—Смирнова с самого начала своего возникновения переходит в подполье. В момент обостренной внутрипартийной борьбы заранее была осуждена на неудачу примиренческая попытка группы лиц, обратившихся в ЦК с особым заявлением, известным под именем «вдовье письмо», подписанное Каспаровой, Новгородцевой, Беленькой, Сталь, Овсянниковым и другими еще 35 товарищами{5}; оно преследовало те же цели, что и первая «буферная» группа — Смилги и раковского. Авторы письма призывали «забыть взаимные обиды», несвоевременно выдвигали они требование дискуссии для изжития разногласий. Первое требование было явно оппортунистическим. Самый факт распространения «письма» и собирания подписей несомненно служил на-руку оппозиции. Как указывает т. Ярославский, происходило какое-то разделение труда между троцкистами и сторонниками «вдовьей платформы» в отношении подписей за ту или другую платформу.
Троцкистская оппозиция ко времени XV съезда все более оформляется в отдельную партию. Образуются свои фракционные центры, свой ЦК дает директивы местам. Собирание подписей производится также организованно. Создается «устав по оказанию помощи пострадавшим в оппозицию». Уже выступление Зиновьева в Колонном зале, на торжественном заседании по случаю 15-летнего юбилея «Правды», с критикой линии ЦК в присутствии беспартийных явилось выходом троцкистской оппозиции из рамок партийной и советской легальности. В июле произошла первая уличная демонстрация оппозиции, связанная с проводами Смилги, долго отказывавшегося ехать в Хабаровск в виде протеста против «ссылки» его. Отъезд его троцкисты превратили в политическую демонстрацию на ярославском вокзале, с участием молочниц и дачной публики. Обманным путем троцкисты напечатали свою платформу к съезду в одной из типографий. Вскоре они затеяли подпольную типографию для размножения своих документов, причем оказались в подозрительном соседстве с группой беспартийных буржуазных интеллигентов, в свою очередь связанной с белогвардейской группой Щербакова. раскрытие этих антипартийных н антисоветских поступков не остановило оппозицию от дальнейшей борьбы с партией. Она захватывает помещения для своих собраний, устраивает подпольную типографию в 20 километрах от Москвы, наконец, подготовляет «день 7 ноября». Десятилетний юбилей советской власти оппозиция пыталась превратить в демонстрацию против нынешнего руководства партии. Особенное значение придавали подготовке демонстрации сапроновцы.
«День 7 ноября 1927 г., — заявляет один сапроновец, — будущий историк отметит как неудачное выступление пролетариата за новую революцию»{6}. Демонстрация окончилась полным провалом, хотя организаторы приняли все необходимые подготовительные меры. Были выставлены знамена с вызывающими, демагогическими лозунгами, направленными против политики партии: «Повернем огонь направо против кулака, нэпмана и бюрократа», «Против оппортунизма, за единство ленинской партии», «Назад к Ленину». Демонстранты-троцкисты шли с портретами «вождей». Троцкий, Зиновьев и Каменев при этом попали в «подлинные вожди Октябрьской революции», как писалось в прокламации Согласно предварительной инструкции «вожди» объезжали с утра районные колонны и т. д . Одного только не учли зарвавшиеся авантюристы, что за их фракционными небольшими группами никто не пойдет из рабочих колонн. Антисоветская демонстрация 7 ноября обнаружила ничтожнейший удельный вес троцкистов в рабочей массе. Ко времени XV съезда партии полностью была идейно разоблачена троцкистская оппозиция. Крупнейшие партийные организации на своих предсъездовских конференциях признали взгляды троцкистской оппозиции несовместимыми с принадлежностью к ВКП(б). Предсъездовская дискуссия в рядах партии дала оппозиции около 6 тыс. голосов из 725 тыс., голосовавших за линию партии. Кончился полным крахом призыв оппозиции к беспартийным рабочим массам. На самом съезде оппозиция, которая готовилась стать уже второй партией, сделала новую попытку обмануть доверие партии. Она попыталась повторить маневр из своего недавнего прошлого, выступив с заявлением, подобным своим заявлениям от 16 августа 1926 г. или 8 августа 1927 г. В этом своем новом заявлении она обещала распустить фракцию и отстаивать дальше свои взгляды только в рамках партийного устава. Маневр троцкистов не удался, съезд единодушно отверг предложение оппозиции, потребовав полного идейного и организационного разоружения оппозиции.
В резолюции по отчету ЦК, единогласно принятой всем съездом, дается исчерпывающее определение идеологии оппозиции как сложившегося и оформившегося меньшевизма в его своеобразной троцкистской формулировке. Идеология троцкизма характеризуется следующим образом: «Отрицание социалистического характера советских государственных предприятий, отрицание возможности победоносного социалистического строительства в нашей стране, отрицание политики союза рабочего класса с основными массами крестьянства, отрицание организационных принципов большевизма… привели троцкистско-меньшевистскую оппозицию к клевете на СССР как переродившееся термидорианское государство, к отрицанию пролетарской диктатуры в СССР и контрреволюционной борьбе против нее»{7}.
«В итоге, — продолжаем цитировать резолюцию съезда, — оппозиция идейно разорвала с ленинизмом, переродилась в меньшевистскую группу, стала на путь капитуляции перед силами международной и внутренней буржуазии и превратилась объективно в орудие третьей силы против режима пролетарской диктатуры. именно поэтому получила оппозиция столь сокрушительный отпор как со стороны всей массы членов партии, так и со стороны рабочего класса в целом». Тактика оппозиции находилась в полном соответствии с ее меньшевистской идеологией и программными и организационными принципами ее платформы. Путь фракционной деятельности, на который вступил оппозиционный блок, поставил его не только за грань «устава партии», но и «за грань советской легальности». Если троцкистам и зиновьевцам не удалось образовать вторую партию, то не по собственной вине. Фракционная деятельность троцкистской оппозиции велась и за границей. Вот почему XV партсъезд подчеркнул, что «антисоветская тактика оппозиции, применяемая и за границей, связанная с пропагандой клеветнических наветов против СССР, фактически поставила оппозицию в один ряд с открытыми врагами страны диктатуры пролетариата»{8}.
Как вывод из подобной характеристики, съезд вынес постановление, что троцкистам не место в партии, как явным меньшевикам и контрреволюционерам. «Принимая во внимание, что разногласия между партией и оппозицией из тактических переросли в программные, что троцкистская оппозиция объективно стала фактором антисоветской борьбы, XV съезд объявляет, что принадлежность к троцкистской оппозиции и пропаганда ее взглядов несовместимы о пребыванием в рядах большевистской партии».{9} Троцкизм, с которым партия вела многолетнюю борьбу, был окончательно разгромлен. Троцкий и активные троцкисты были съездом исключены из партии. Сапроновская группа целиком была исключена из партии как явно контрреволюционная. Организации на местах стали очищать партию от разложившихся троцкистских элементов.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
1.Н.Муралова, Л.Троцкого, Г.Зиновьева, Г.Евдокимова, Л.Каменева, Авдеева, И.Смилги, Г.Пятакова и др.
2.Сборник дискуссионных материалов «Партия и оппозиция накануне XV съезда», вып. II, стр. 45.
3.Сборник дискуссионных материалов «Партия и оппозиция накануне XV съезда», вып. III, стр. 43, а также 42, 36 и 29.
4.Там же, стр. 51.
5.Е.Ярославский, Против оппозиции, стр. 259.
6.Е.Ярославский, Краткие очерки по истории ВКП(б), ч. 2, изд. 3-е, стр. 347.
7.Стенографический отчет XV съезда, стр. 1284.
8.Резолюция об оппозиции. Стенографический отчет съезда, стр. 1317.
9.Стенографический отчет съезда, стр. 1284.
5.РАЗВАЛ ТРОЦКИЗМА
После XV съезда партии троцкистская оппозиция постепенно разваливается. Развал начался еще на самом съезде, когда ленинградская группа в лице Зиновьева и Каменева сделала свое заявление об отходе от оппозиции. Заявление, однако, было недостаточное, и в январе 1928 г. Зиновьев и Каменев поместили в «Правде» письмо о своем полном организационном и принципиальном отмежевании от оппозиции. К лету 1928 г. ленинградская группа почти вся была обратно принята в партию (Зиновьев, Каменев, Залуцкий, Евдокимов и др.) . Несколько позднее были приняты в партию так называемые безвождисты — Саркис, Сафаров, Вардин, Наумов и др., составлявшие левую (сафаровскую) группу в самой ленинградской оппозиции{1}. Только после полного, безоговорочного признания правильности линии партии и отмежевания от оппозиции они были приняты в партию.
Среди оставшихся в оппозиции образовался полный идейный разброд. Возникают отдельные группки, течения, настолько немногочисленные, что, как рассказывает т. ярославский, у 11 или 12 оппозиционеров было 4–6 течений. От троцкистов еще до съезда отмежевались сапроновцы, или децисты. Сапроновская группа уже летом 1927 г. фактически ушла в подполье. После съезда она вступила на открытый контрреволюционный путь. В своей повой платформе «рабочий путь к власти» она нападала даже на троцкистско-зиновьевскую оппозицию за то, что та «боялась рабочего класса и пыталась осуществить завоевание власти своими силами и только внутрипартийным путем». Сапроновская группа открыто заявляла, что пролетариат («от имени которого» она выступает!) будет бороться против нынешнего правительства «за свою диктатуру, за подлинную власть Советов». Еще дальше шли мясниковцы, пытавшиеся организовать новый — IV Интернационал. Программа их и вся деятельность были настолько подозрительны, что даже для троцкистов они казались одно время какой-то провокаторской группой{2}. Среди троцкистов тоже образовались разные течения: «непримиримые» во главе с Троцким, примиренцы во главе с Преображенским, шатающиеся между теми и другими, как Радек, и разные другие оттенки и группировочки.
Наряду с этим начался самотеком отход от троцкистской оппозиции. Отходили лучшие элементы, в особенности рабочие. С XIV съезда по 1 июня 1928 г. отошло от оппозиции 4 350 человек, из них рабочих-троцкистов — 2 357; после XV съезда отошло 3 098, из них рабочих — 1 7272{3}. Крах троцкистской оппозиции вначале не смущал лидеров ее. Непосредственно после съезда Троцкий посылает за границу два директивных письма. В одном из них он призывает троцкистов продолжать борьбу против ВКП(б) и Коминтерна. Из тактических соображений он пока не призывает к борьбе против Советского государства, но рекомендует «бить по руководству ВКП(б) и Коминтерна».
Современный момент в СССР он оценивает как «керенщину наизнанку». «Советский термидор» даст возможность буржуазии прийти к власти подобно тому, как через керенщину пролетариат проложил себе дорогу к власти. Троцкий выдвинул следующие лозунги для борьбы с партией и по существу с пролетарским государством; 1) тайное голосование, 2) организация стачек, 3) подготовка своих кадров к гражданской войне. Правда, Троцкий предполагал «предварительно» испытать «путь реформ». Но идейная подготовка к гражданской войне намечалась в самом начале подпольной деятельности троцкистов. В конце 1928 г. Троцкий в этих целях давал своим сторонникам прямые директивы по организации второй партии, которая должна была уйти в подполье. Пока троцкисты ограничивались подрывной работой на местах. Они принимали активное участие по срыву колдоговоров, боролись с партийным влиянием на перевыборах фабзавкомов. Где бы на заводе или в каком другом предприятии ни происходили волынки — организаторами движения являлись троцкисты, ставшие уже вполне оформленной контрреволюционной партией.
Когда советская власть выслала Троцкого за границу, он и там продолжал ту же подрывную работу, номинально против партии, а по существу и против партии и против пролетарского государства. Начав свою деятельность с выступлений в буржуазной печати, он пытается объединить осколки троцкистских групп, чтобы успешнее повести борьбу против Коминтерна и СССР. Попытки к объединению фактически начались значительно раньше, еще когда троцкистская оппозиция у нас была легальной. С самого начала троцкистско-зиновьевский блок вел политику соглашения с анти-ленинскими уклонистами в Коминтерне, солидаризирующимися с оппозицией в ВКП(б), перешедшими уже в контрреволюционный лагерь. В своих платформах троцкисты требовали возвращения в Коминтерн «левой» группы рут Фишер—Маслова. Троцкий затевает за границей новый блок в международном масштабе. Этот, по определению т. ярославского, Августовский интернационал замышлялся по типу прежних беспринципных блоков, создаваемых Троцким, и должен был явиться центром объединения всевозможных группировок от ультраправых до ультра-«левых». Троцкий опирается при этом на буржуазных интеллигентов вроде Истмена, или на весьма подозрительных социалистов или ренегатов коммунизма, опирающихся в свою очередь на владельцев булочных и колбасных{4}. Попытки создать серьезное международное объединение из всех оппозиционных групп не удались, как не удались попытки Троцкого играть руководящую роль в Ленинбунде{5}. Но сближение правых и «левых» ренегатов коммунизма является несомненным фактом. Недавно был заключен официальный блок ультра-«левых» из Ленинбунда с исключенными из Коминтерна правыми брандлеровцами.
В итоге двухлетних усилий удалось Троцкому собрать маленькие ничтожные группки из ренегатов от коммунизма. Ни одной крупной организации троцкисты не смогли завоевать. Ничтожно их влияние — если и может идти речь о каком-либо влиянии троцкистов — на международный пролетариат. На выборах в германский рейхстаг в 1930 г. им не удалось заполучить ни одного депутата. Международная «левая» оппозиция («большевики-ленинцы»), как нагло именует себя троцкистская оппозиция со своим основным ядром в лице «русской большевистской оппозиции во главе с Троцким», представляет собою жалкий осколок из 10, примерно, интеллигентских группочек, не связанных с рабочими массами, сколоченных Троцким наподобие Августовского блока. Ренегаты от коммунизма, присвоив себе название «большевиков-ленинцев», пытаются примазаться к Коминтерну под видом «коммунистической оппозиции», в действительности же только эти наглые претензии и отличают их от меньшевиков, с которыми они целиком слились в методах действий и программных вопросах. Все эти группировки, и правые и «левые», безразлично, объединяются лишь в одном — в ненависти к ленинизму, в презрении к урокам «азиатской Октябрьской революции», во вражде к первому пролетарскому государству.
В конфликте на Китайско-восточной железной дороге они всецело на стороне китайских генералов. СССР они приравнивают к обычным империалистическим государствам, и «Знамя коммунизма», орган Ленинбунда, по адресу СССР заявляет: «Руки прочь от Китая!»{5}. Французские троцкисты видят в конфликте попытку со стороны Советского государства проложить дорогу в Манчжурию русскому империализму. Троцкий не только не отмежевывается от защитников китайской реакции, но в свою очередь обвиняет ВКП(б) в провокации чан Кай-ши. Не останавливаясь перед низкопробной клеветой, троцкисты ведут пропаганду, что СССР как государство несоциалистическое не может стать предметом защиты международного пролетариата. Точно так же характерны обвинения в преувеличении нами военной опасности. Затушевывая подготовку империалистской войны против нас, троцкисты тем самым поддерживают борьбу империалистов о СССР. Троцкий со своими сторонниками из среды правых и левых ренегатов коммунизма стоит против всякого реального проявления коммунистического движения на Западе. Вместе с социал-фашистами Троцкий принимал участие в борьбе против антивоенного дня 1 августа. В момент обостренной классовой борьбы между капитализмом и западным пролетариатом, когда социал-демократы, всюду становятся во главе репрессий против растущего революционного движения, Троцкий делает официальное заявление о возможном сотрудничестве с известной частью социал-демократии. Троцкизм несомненно стал придатком социал-фашизма. Нет той грани падения, перед которой Троцкий остановился бы. В буржуазной печати он нападает на пролетарскую диктатуру. Недавно издательство в Берлине обещало выпустить новую книгу Троцкого, в которой будет дано изображение «цезаристской натуры Ленина…в новом освещении». Выпущенная Троцким книга «Моя жизнь» действительно представляет образец ренегатства и предательства интересов революции. Книга полна извращений в области фактов из истории партии и революции, отличается наглым самовосхвалением и преследует цели дискредитации СССР и ВКП(б) с Коминтерном. В современной эволюции троцкизма характерна, как для всякой оппозиции, легкость перехода троцкистов от «левых» фраз к ярко правым, оппортунистическим лозунгам. Троцкий отрицает наступление революционного подъема рабочего движения на Западе, третий период послевоенного капитализма называет «третьим периодом ошибок Коминтерна». Он отрицает возможность победы социализма в Китае, выставляет для китайской революции лозунг учредительного собрания и резко восстает против коминтерновского лозунга советов для Китая. А между тем, еще недавно, только в 1927 г., троцкистская оппозиция главной мишенью нападения против руководства Коминтерна выставляла отказ от лозунга советов для Китая. Коминтерн отказывался от его выставления ввиду его несвоевременности в тогдашних условиях развития китайской революции, до разрыва еще чан-Кай-ши с гоминданом и предательства самого гоминдана.
Позиция троцкистов в китайском вопросе выделяется своей беспринципностью, полным извращением исторических фактов, сплошным авантюризмом. Когда-то «леваки», Троцкий и К, поставили теперь крест над китайской революцией и выдумывают для нее старые меньшевистские рецепты, подобные тем, которые предлагались меньшевиками в эпоху первой русской революции 1905 г. Последнее воззвание троцкистов «К коммунистам Китая и всего мира (о задачах и перспективах китайской революции)» вскрывает полностью политическое банкротство троцкистской «коммунистической оппозиции». Заявив, что «вторая китайская революция закончена», они требуют «перехода к обороне и выставляют мобилизацию масс под лозунгом демократии»{6}. Они выдвигают основное требование: «Полновластное национальное собрание». Троцкисты не только по-прежнему отрицают «абстрактную пропаганду советов, как постановил Коминтерн», но сочиняют «новые» доводы, а по существу старые меньшевистско-троцкистские доводы о невозможности крестьянских советов, поскольку крестьянство-де неспособно к какой-либо организационной роли. Для создания же рабочих советов в Китае еще нет и не предвидится подходящих условий: «К созданию рабочих советов можно будет приступить только при победе революции в городах. Когда это наступит, мы не знаем»{7}.
Таким образом, для Китая остаются перспективы развития только буржуазной революции, без намека, как подчеркивается в воззвании, на перерастание в социалистическую. Вся политика Коминтерна в отношении китайской революции объявляется сплошным авантюризмом. Троцкисты отрицают наличие революционной обстановки в Китае, объявляют ложью сообщения «сталинской печати» об «установлении советской власти в значительной части Китая и создании китайской красной армии». Агенты социал-фашизма осмеливаются называть ложью общеизвестные факты о победе советов на территории Китая с 50–60 млн. населением или о создании молодой, но уже сильной китайской красной армии. Вся эта ложь и клевета на политику Коминтерна нужна троцкистам только за тем, чтобы кое-как затушевать свой оппортунизм, чтобы найти какую-либо видимость для оправдания демобилизации масс, к которой они призывают своими капитулянтскими лозунгами.
Особенно ярка эволюция троцкизма слева направо в оценке текущего момента в СССР. Троцкий не ограничивается выставлением одних «левых» лозунгов, как например «восстановление диктатуры пролетариата», поскольку в СССР сейчас «керенщина наизнанку». Он выступает против пятилетнего плана и против вообще генеральной линии партии, которую квалифицирует как «экономический авантюризм». Троцкий против взятых партией темпов индустриализации, против темпов коллективизации, против лозунга ликвидации кулачества как класса на базе сплошной коллективизации. Он против наших темпов индустриализации, так как «разгон взят не по силам, индустриализация все больше держится на административном кнуте»{8}. В повороте бедняцко-середняцких масс в колхозы Троцкий, понятно, не видит движения к социализму основных масс крестьянства, а лишь печальную необходимость для последних входить в колхозы. У среднего крестьянства не оставалось никакого иного пути кроме гражданской войны, когда «ворота рынка оказались на замке», и «крестьянство шарахнулось в единственно открытые ворота — коллективизации». «Ликвидировать кулака — значит, по Троцкому, «ликвидировать крестьянство». Прогнозы будущего для СССР по Троцкому очень печальны. Если еще в восстановительном периоде он намечал «потухающую кривую» в эпоху реконструкции — ослабление темпов развития, то теперь подавно видит одно прозябание в нашей экономике вместо грандиозного роста социалистического строительства. Темпы нереальны и не обеспечены, «промышленность идет к кризису, прежде всего по причине чудовищно бюрократических методов составления плана». Для Троцкого не существует огромного трудового подъема трудящихся масс. Вместо социалистического соревнования и ударничества он видит лишь «административный кнут», которым держится индустриализация. Троцкий издевается над ленинскими призывами рабочих в партию и вообще массовым притоком рабочих в партию. Он не видит в этом приливе движения масс снизу, выражения с их стороны доверия к партии, а лишь результат давления. «Сплошную коллективизацию в деревне она (партия) дополняет сплошным включением в партию заводов и цехов. Авангард растворяется в классе, мысль и воля партии растоптаны»{9}.
Троцкизм начал свое восстание против партии под лозунгом сверхиндустриализации, а кончает теперь минимализмом в индустриализации. Программа троцкистов совпадает в настоящее время в основном с платформой правых, чем предрешается образование попыток блока правых и троцкистов в СССР. Тушинские перелеты «левых» и правых оппортунистов зиждутся на родстве социальной базы всяких уклонов, на природе мелкого буржуа с его колебаниями в обстановке обостренной классовой борьбы. Немногочисленные сторонники Троцкого, оставшиеся ему верными при повальном бегстве остальных, разделяют его безнадежно пессимистическую оценку положения вещей в СССР. В этом отношении интересна характеристика будущего колхозов, даваемая перманентным троцкистом Раковским. «Единственно, — говорит он, — что будет беспрерывно цвести, расти и развиваться в колхозах, это будет новая колхозная бюрократия»{10}. Сами колхозы — это «детище бюрократической фантазии».
Когда-то троцкисты метали громы и молнии против ленинского руководства партии за снисходительное будто бы отношение к кулакам. Современная эволюция троцкистов целиком разоблачает цену их требований «наступления на кулачество», подавления кулачества и борьбы с ним не на жизнь, а насмерть. Раковский в новом положении троцкиста вполне последовательно теперь «заключает»: «Ни теоретические, ни практические позиции, занимаемые большевиками-ленинцами, т. е. оппозицией, не вели ни к сплошной коллективизации, ни к экспроприации кулачества»{11}. Нельзя не согласиться с Раковским, что троцкисты, как и меньшевики, в существе дела никогда всерьез не помышляли о социалистической переделке сельского хозяйства и об уничтожении классов. Перед XVI съездом партии всколыхнулись уцелевшие кое-где остатки троцкизма. Шутки ради или по наивности своей всерьез они предъявили партии требование объявить широкую дискуссию с троцкистами, причем поставили предварительным условием восстановление Троцкого в правах члена партии. Дискуссия должна была развернуться по платформе, составленной Троцким.
Каждое положение в этой платформе является определенным отказом от социалистического строительства и от всех завоеваний Октябрьской революции. Платформа характерна не только ярко выраженным в ней махровым оппортунизмом, но и наглостью, развязностью тона при выставлении требований, идущих явно вразрез с генеральной линией партии. Перечислим некоторые требования{12}: «а) в области сельского хозяйства: задержать дальнейшую коллективизацию, объяснить крестьянам пределы ресурсов и сосредоточить внимание на наиболее жизненных и обещающих колхозах, приостановить раскулачивание, заменить его жесткой контрактацией с кулаком; б) в области промышленности: приостановить призовые скачки индустриализации, отбросить лозунг «пятилетка в 4 года»; в) в области Коминтерна: прекратить авантюристскую шумиху красных дней, выдвинуть переходные требования, прежде всего для борьбы с безработицей; г) в области партрежима: прекратить в СССР растворение партии в классе, осудить «самокритику», как самую развратную форму партийно-бюрократического плебисцита, поставить на свободное обсуждение партии генеральную линию партии, начиная с 1923 г., и на этой основе подготовить XVI съезд; д)в области теоретической: ликвидировать теорию социализма в отдельной стране… Таковы самые общие идеи, которые нуждаются в серьезной разработке».
Процитированные на московской областной конференции, а затем и на XVI съезде{13}, эти пункты новейшей троцкистской платформы вызвали сплошной гомерический хохот аудитории. Слишком уже нахальными и в то же время смешными казались эти претензии выброшенного за борт революции политического банкрота, предъявлявшего к партии требования, означавшие по существу ликвидацию Октябрьской революции. Слишком очевидно и нечего доказывать, что эта кулацкая платформа Троцкого почти буквально совпадает с программой и требованиями правого уклона. Осуществление этой платформы на практике привело бы к полной буржуазно-капиталистической реставрации. В этой платформе ярко выявились методология троцкизма, его эклектизм, беспринципность. Колебания, паника мелкого буржуа, радикала, испугавшегося темпов нашего роста, грандиозного размаха социалистического строительства и связанных с ними трудностей нашего роста, целиком захватывают троцкистскую мелкую душонку. Мелкому буржуа присущи обычно колебания, шатания между доверием к диктатуре пролетариата и привязанностью к буржуазии. Все прошлое Троцкого характеризует этот эклектизм, «левую» фразу, прикрывающую оппортунистическое, меньшевистское содержание.
Тов. Сталин определяет троцкизм как мелкобуржуазный радикализм. «Капитулянтство на деле как содержание, — говорит тов. Сталин о троцкизме, — “левые” фразы и “революционно”-авантюристские замашки как форма, прикрывающая и рекламирующая капитулянтское содержание, — таково содержание троцкизма». «Эта двойственность троцкизма отражает двойственное положение разоряющейся городской мелкой буржуазии, нетерпящей режима диктатуры пролетариата и старающейся либо перескочить “сразу” в социализм, чтобы избавиться от разорения (отсюда авантюризм и истерика в политике), либо, если это невозможно, пойти на любые уступки капитализму (отсюда капитулянтство в политике)»{14}. Ренегатство Троцкого, равно как саморазоблачение троцкизма, повело к усиленному распаду троцкизма у нас. От оппозиции отошли почти все видные лидеры из так называемого троцкистского ядра оппозиции 1923 г. и прежних троцкистских групп. Отошли Пятаков, Антонов-Овсеенко, дробнис, Серебряков. Отошли Преображенский, Смилга, Радек, и, наконец, заявили о своем разрыве с оппозицией тт. И. Н. Смирнов, Богуславский, Белобородов и ряд других видных участников оппозиции. О панике и растерянности в рядах троцкистов говорит опубликованное в «Правде» письмо Е. Солнцева к Раковскому, не предназначавшееся автором для печати. Письмо это является наглядным примером тех гнусностей, на которые способны интриганы из троцкистов для обмана партии. Раковский, Солнцев, Сосновский и др. подали заявление об отходе от оппозиции. Но это случайно раскрытое письмо показывает настоящие цели обращения их в ЦК и ЦКК. С одной стороны, этим шагом Солнцев, составивший план такого обращения, надеялся предупредить паническое бегство из оппозиции. С другой стороны, Солнцев и К0 ожидали наступления затруднений, которые должны де послужить на-руку троцкистам: «Осенью несомненно развернется большая драка в стране, а следовательно и в партии. Тогда возможны два варианта в ходе событий: либо… появятся шансы на то, что нам удастся проскочить в партию всем течением, либо… мы опять вступим в бой»{15}. Ожидание таких перспектив показывают, как в действительности враждебны интересам партии троцкисты Солнцев, Раковский, Сосновский и др., подписавшие заранее лицемерное заявление. Ошиблись они только в надежде, что им удастся превратить этот, по их заявлению, «похабный шаг в маневр, какой был сделан 16 августа 1926 г.». Партия заблаговременно приняла меры против подобного предательства со стороны «лидеров», теряющих последнюю соломинку спасения.
Далеко, однако, не о всех троцкистах, даже вступивших в партию, можно сказать, что они безоговорочно признали генеральную линию партии. Опубликованный в печати документ с записью разговора Каменева с двумя троцкистами — Переверзевым и Кандинским — показывает, насколько Каменев, например, по крайней мере долгое время не порывал со своими оппортунистическими шатаниями и насколько лицемерно было его заявление о согласии с линией партии. Разговор происходил 22 сентября 1928 г. уже после того, как т. Каменев вступил в партию. Каменев рисует безотрадную общую картину экономического положения, имевшую будто место осенью 1928 г. Воображаемый острый экономический кризис и достиг такого размера в объяснении Каменева благодаря руководству, которое «довело страну до такого положения, когда мер хозяйственного порядка, способных вывести страну из кризиса и своими собственными средствами, уже нет»{16}.
Создавшееся положение может быть ликвидировано, по мнению Каменева, лишь коренным изменением в политике партии: «единственно возможными мерами в данный момент являются меры политического порядка, т. е . смена руководства, выпрямление линии в направлении большей классовой четкости с разработкой ряда мер с длительными сроками проведения политической мобилизации масс, активизации их». В подобных предполагаемых «мерах политического характера» т. Молотов справедливо видит замаскированные тенденции к буржуазной демократии у Каменева. Свою буржуазно-либеральную программу т. Каменев предполагает осуществить в союзе с троцкистами. «Кризис зреет, и когда он дойдет до известного предела, мы об этом скажем, заявим партии и рабочему классу. В настоящее время надо принять меры к тому, чтобы работать вместе»{16}. Вот почему «выходом из этого положения Каменев считает вхождение в партию (очевидно, троцкистов. — М. Г.), постепенное, занятие (троцкистами) ответственных советских и профессиональных должностей». Собеседники Каменева, уходя от него, «получили приглашение заглядывать на огонек».
Каменев, и вернувшись в партию, целиком остался верен прежней троцкистской установке, как и не разделался он с «обаянием» личности Троцкого, вдохновителя тогда из Алма-Аты подрывной работы против диктатуры пролетариата. О троцкистской оппозиции Каменев высказывается следующим образом: «Приходится сожалеть, что произошел разрыв. жизнь подтвердила все положения оппозиции…». В частности, он заявляет, что «оценка июльского пленума ЦК, данная Троцким, абсолютно верна». Призывая троцкистов работать вместе с партией, Каменев рекомендует и Троцкому в первую очередь «подать документ, в котором надо сказать: “Зовите нас, мы вместе будем работать”». Он сетует, однако, на упорство Троцкого, и опасается, что дальнейшее упорство последнего приведет к гибели Социалистическую республику: «…но Л. Д. Троцкий человек упорный, он не сделает этого и будет сидеть в Алма-Ате до тех пор, пока за ним не пришлют экстренный поезд, но ведь, когда этот поезд пошлют, положение в стране будет таким, что на пороге будет стоять Керенский»{17}. В это же время, примерно, Каменев вел переговоры с т. Бухариным{18}. Каменев два года после этого скрывал от партии политическое содержание этой беседы. То же самое делал т. Зиновьев, посвященный в эти переговоры и одно время также рассчитывавший на блок с правыми. Только перед самым XVI съездом партии Зиновьев и Каменев печатно сообщили о своей вине перед партией, что не довели до сведения содержание этой беседы. Раскаяние, как видим, пришло довольно поздно и не без давления общественного мнения партии.
Если принять еще во внимание подозрительное поведение Каменева в переговорах с Бухариным, а также и Зиновьева, то совершенно очевидно, что хотя многие троцкисты и полу-троцкисты, точно так же и правые, как мы увидим далее, весьма легко, по-видимому, отказываются от своей прежней позиции и чуть ли не «с энтузиазмом» отрекаются от своих ошибочных взглядов, но партия только на практической работе сумеет проверить их действительное, безоговорочное признание линии партии. Надо трижды и трижды проверять всех возвращающихся в партию, чтобы не иметь в своих рядах членов партии с двурушнической физиономией, которые затаили злобу против партии и только ждут первого удобного случая, каких-либо затруднений в стране, чтобы вновь выступить против руководства и генеральной линии партии. В настоящее время уцелели лишь жалкие остатки троцкистской оппозиции, ставшие на контрреволюционный путь. Троцкизм как определенное партийное течение исчез, остались в партии лишь скрытые троцкистские или полу-троцкистские элементы, которые оживают лишь в условиях обостренной классовой борьбы. Несмотря на разгром контрреволюционного троцкизма, его рецидивы в виде «левых» загибов в колхозном движении и в форме других разных «левацких» установок неоднократно проявлялись еще в отдельных прослойках нашей партии. Поэтому партия продолжает жестокую борьбу с контрреволюционным троцкистским охвостьем и с рецидивами троцкизма, в чем бы и как бы они ни проявлялись.
Огромный поворот в экономике, вызванный переходом от восстановительного периода к реконструктивному, создал почву для мелкобуржуазных уклонов. Как самый переход, так в особенности условия, в которых он протекал, усиливали сопротивление мелкой буржуазии генеральной линии партии, порождали недовольство в мелкобуржуазной среде, рупором которой явилась троцкистская оппозиция. Оппозиция оживляла чаяния мелкой буржуазии и окрыляла надежды наших врагов на гибель пролетарской диктатуры. Такие антисоветские выступления оппозиции, как демонстрации на ярославском вокзале или в день 7 ноября, явились в Советской стране впервые после меньшевистских выступлений на беспартийных рабочих конференциях накануне и во время кронштадтских событий.
Борьба с оппозицией служила отражением классовой борьбы пролетариата с капиталистическими элементами, и разгром оппозиции означал также ликвидацию (пока еще не окончательную) попыток срыва социалистического строительства со стороны буржуазных элементов. Ведя борьбу на два фронта, партия в восстановительный период и в годы перехода к реконструкции главный свой огонь направляла против «левого» уклона. Когда только налаживались правильные взаимоотношения пролетариата с крестьянством в области экономики, особенно опасны были тенденции, направленные к срыву смычки. В 1923 г. мы имели проявления размычки под влиянием неправильной политики троцкистских верхов в аппарате госпромышленности. «Сверхиндустриализм» троцкистской оппозиции в восстановительном периоде или в конце его своей политикой выкачки средств из деревни грозил сорвать наш план восстановления народного хозяйства, предусматривавший рост тяжелой индустрии на основе восстановления сельского хозяйства. Без преодоления «ультралевых» антисередняцких тенденций троцкизма нельзя было успешно выполнять эти задачи социалистического строительства. С другой стороны, как указывал т. Сталин на XIV съезде, партия тогда менее всего была подготовлена в борьбе с «левым» уклоном, поскольку сильны были в ней еще традиции военного коммунизма. Вот почему, ведя систематическую борьбу с правыми тенденциями Богушевского, Бухарина, Сырцова и др. и выправляя их ошибки, партия главный огонь на данном этапе социалистического строительства направляла против «левого», троцкистского уклона и примиренчества к нему. Борьба с оппозицией отнимала много сил у партии, тормозила успешность проведения генеральной линии. После ликвидации троцкистской оппозиции партия целиком направляет свое внимание на социалистическое строительство. Она подготовляет «план великих работ» и начинает эпоху социалистической реконструкции народного хозяйства.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
1.Е.Ярославский, Вчерашний и завтрашний день троцкистов, «Большевик», No 2 ,
1929 г.
2.ЕЯрославский, О двурушничестве, «Большевик» No 4, 1929 г.
3.Там же, стр. 28.
4.Е. Ярославский, Мертвые шагают быстро, «Большевик» No 18, 1929 г.
5.Ленинбунд — ленинский союз. Такое громкое название приняло объединение германских «ультралевых», примыкавших к троцкистам. Платформа Ленинбунда — общая платформа троцкизма. Ренегатство «левых» коммунистов началось с первых шагов основания союза. После организационного оформления Ленинбунда из него вышел ряд его основателей, которые перешли в социал-демократическую партию.
6.Е.Ярославский, Мертвые шагают быстро, «Большевик» No 18, 1929 г.
7.«Бюллетень оппозиции» (орган Троцкого) No 15–16.
8.Там же.
9.Е. ярославский, Статья «Слева — направо», см. «Правда» No 88 от 30 марта 1930 г.
10.Цитировано по докладу т. ярославского «О новейшей эволюции троцкизма», стр. 23, изд. Комакадемии.
11.Там же, стр. 24.
12.Там же.
13.Требования взяты из доклада т. ярославского на II Московской областной конференции ВКП (б). «Бюллетень» No 6, стр. 9 –10. Курсив всюду текста.
14.В докладе тов. Орджоникидзе. Стенографический отчет съезда, стр. 324–326.
15.Политотчет ЦК XVI съезду партии. Стенотчет съезда, стр. 52 . Курсив текста.
16.«Правда» No 217 от 20 сентября 1929 г.
17.Из доклада Молотова на ноябрьском пленуме ЦК. См. «Большевик» No 2, 1930 г., стр. 23 .
18.Из доклада Молотова на ноябрьском пленуме ЦК. См. «Большевик», 2, 1930 г. , стр. 24.
19.Там же.
20.Об этом см. в следующей главе.
Продолжение следует…
Пролетарии всех стран, Соединяйтесь! 